Тысяча порезов
Шрифт:
— Эта комната была местом, которое превратило меня в Дона, — продолжил Кристиан. Он не пошевелился. Я не повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я убивал и мучил безжалостно. Без совести. Я потерял свою душу в этой комнате, Сиенна.
Мой желудок скрутило от искренности его слов. Он считал себя бездушным монстром. Я не была так уверена.
Тишина пульсировала в комнате, как живое существо, пока я не услышала звуки. Кристиан шел ко мне. Мое тело было напряжено, но оно расслабилось, когда я почувствовала тепло его присутствия.
— Я не собираюсь повторять прошлое, Сиенна, — пробормотал
По коже побежали мурашки.
— Я не позволю такому человеку спокойно жить, какую бы сделку с ним ни заключил. — Хотя я не видела его лица, я знала, что он пристально смотрит на Пита, в его голосе слышались ярость и ненависть. — Этот человек пытался продать тебя как вещь. Он не знал тебе цены. Не дорожил тобой, — рукой скользнул под шелк моего халата, пробежав по набухшему соску. — Он сам поплатился.
Мое дыхание участилось, когда Кристиан ущипнул мой сосок.
— Это твоя жизнь, Сиенна, — сказал он, и его голос пробежал по моей коже, как ласка. — Ты будешь идти рядом со смертью, кровью и болью.
Это был не вопрос. Выбора нет. Теперь у меня нет выхода. И хотя я смотрела на гротескный труп мужчины, за которого собиралась выйти замуж, я не хотела убегать.
Глава 15
Неделю спустя
Феликс тренировал меня.
Тренировал. Меня.
Я пыталась сопротивляться, когда Кристиан затронул эту тему на утро после… всего. Но тот ясно дал понять, что этот бой мне не выиграть. Я накричала на него.
Швырнула кружку в стену.
Он наблюдал за истерикой, приподняв бровь, но в остальном никак не отреагировал.
— Можешь истерить, сколько захочешь, Сиенна, — сказал он мне, потягивая кофе. — Можешь разнести дом голыми руками. Это не изменит того факта, что каждое утро в шесть ты будешь спускаться в подвал, — он поставил свою кружку, не сводя с меня глаз. — Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы единственные отметины на твоем теле были от меня. Только у меня власть, Сиенна.
Он сделал паузу, как будто знал, что его слова, его голос делают со мной. Знал, что синяки на внутренней стороне моих бедер пульсировали.
— Но я ничего не оставляю на волю случая, — продолжил он. — Не тогда, когда это касается тебя. Никогда больше ни на кого не нарывайся. Только один мужчина может причинить тебе боль. И ты носишь его гребаное кольцо. — Его глаза прожигали меня, безумные от всего, что мы сделали на прошлой неделе.
— Через несколько недель у тебя будет моя фамилия — сказал он. — Эта фамилия много стоит. Хоть я и умру первым, если возникнет ситуация, когда тебе нужно будет защитить себя, ты должна знать, как это сделать. — Он взял бумагу, лежащую рядом с ним.
Кристиан все еще читал бумажную газету. Это очаровательно, невероятно привлекательно и как-то по-мужски.
И пока я наблюдала за ним, пока впитывала его слова, не могла найти в себе сил больше бороться.
Так что Феликс меня тренировал.
Каждое гребаное утро.
Он не был снисходителен.
Кристиан солгал.
Он не единственный мужчина, который оставляет на мне отметины.
После первого сеанса мое тело было усеяно доказательствами того, насколько безжалостен Феликс. Как мало его заботило, что на мне все еще есть следы нападения на кухне. Его руки были холодными. Ледяными. Как будто он гребаный вампир.
И от этого я горела.
Тот факт, что Пит умер насильственной смертью в том же подвале, в котором я тренировалась, меня не беспокоил. Я не теряла из-за этого сна. Почти не думала о нем. Не оплакивала. Прикосновения Кристиана не вызывали отвращения. Со мной что-то было не так.
Но я уже знала это.
Я любила и ненавидела тренировки с Феликсом. Боялась и с нетерпением ждала их. Потому что знала — Феликс причинит боль. И мне это нравилось. Нравилось новое ощущение в теле. Растущая сила. Всё во мне росло. И потребность в Кристиане возросла до безумия. Он трахал меня в разгар приготовления ужина. В ту секунду, когда я приходила с работы. И когда пила кофе в саду.
И, конечно же, каждое утро. Он брал меня каждое гребаное утро с разной интенсивностью. Не разрешал принимать душ. Так что я спускалась к Феликсу, пахнув Кристианом. С красным лицом и блестящими глазами.
Кристиан делал это нарочно. Потому что он наблюдал за мной. Знал меня. Понимал, какое влечение я испытываю к Феликсу. И в моменты, когда он прижимал меня к полу, накрыв своим телом, я подозревала, что он тоже увлечен мной.
Кристиан ничего не говорил. Он не прекратил тренировки. Я подозревала, что ему даже нравится это увлечение. Он знал, что так я превращаюсь во что-то более темное, уродливое, более подходящее на роль его жены.
Я тоже это знала.
Потому что я провела один неудачный обыск в его офисе и больше ничего не предпринимала, несмотря на то, что у меня была возможность сделать это. Я переложила файлы в запертый ящик своего рабочего стола, там они и остались, несмотря на то, что Харрис звонил почти ежедневно, пытаясь договориться о встрече, чтобы обменяться бумагами. Я сказала ему, что за мной следят. Его ответы становились все более и более враждебными, а последний звонок был самым худшим.
— Знаешь, Сиенна, начинает казаться, что ты передумала, — он говорил резким голосом. — Что в лучшем случае сделало бы тебя соучастницей. В худшем случае, если кто-то случайно сообщит Романо о наших отношениях, ты будешь мертва через несколько часов.
Мое сердце заколотилось, и я сжала телефон до боли в ладонях.
— По-моему, детектив Харрис, звучит так, будто представитель закона угрожает осведомителю, представляющему большой риск, — упрекнула я после нескольких ударов сердца, мой голос был полностью бесстрастным. — Вышеупомянутый информатор, который в настоящее время находится ближе всего к самому опасному человеку в городе, человеку, у которого ваше начальство на быстром наборе и который, вероятно, прикончит вас, не позволив распространять ложь о своей невесте. Так что, сначала вспомни, с кем разговариваешь, прежде чем сыпать какими-то завуалированными угрозами.