Тысяча шестнадцать дней
Шрифт:
Словно микроскопическая карта метро насыщенного яркого цвета была нарисована на каждом… “Листике” – вдруг вспомнилось ему название с урока.
“Когда деревья снова станут зелеными, ребята, – говорил им учитель, в прежней наземной жизни бывший музыкантом в переходе метро, – это будет значить, что атмосфера очистилась и на земле снова можно жить. И тогда вы выйдете наверх и начнете расчищать город…”
Андрей оглядел бесконечный горизонт вокруг себя с одной и той же картиной запустения рухнувшей цивилизации.
От привычной спокойной жизни под землей до неизведанной
И тогда он положил срезанную веточку рядом с деревцем и отошел.
Мог бы затоптать, но что-то его удержало. Что-то, когда-то услышанное ранее о том, что процесс этот будет не остановить и земля очистится и зазеленеет.
“Но не сейчас. Не сейчас”, – струсил Андрей и почти вернулся знакомыми дорогами к своей станции. А потом вдруг вспомнил Саныча, что дежурил сегодня на входе в убежище. Сколько тому? Всю жизнь старик мечтал только об одном: увидеть, как земля наверху начала оживать. А вот ведь, пожалуй, так и умрет, не узнав про дерево.
“ Да едрит же…” – выругался на себя Андрей и вернулся за веткой. Упаковал её, сунул в рюкзак и уже с более легким сердцем дошел и спустился в подземку.
“Сразу ему не скажу, а то еще окочурится от переизбытка чувств. Вечером объявим вместе с начальником. А пока сделаю вид, что ничего не произошло”.
Ему стоило больших трудов не улыбаться и не броситься развязывать рюкзак и открывать контейнер прямо тут же на обработке, просто чтоб первым увидеть реакцию старика.
“Едрит твою кочерыжку, едрит твою кочерыжку”, – весело повторял Андрей любимую присказку старика Саныча, представляя, как озарится морщинистое лицо вечером на общем собрании.
Он шел по коридорам убежища прямиком к начальнику станции, неся в контейнере драгоценную ношу. Мимо выцарапанных древних скрижалей, напоминавшим маленькому подземному племени выживших о великом и славном будущем, “когда деревья снова станут зелеными”.
Как я провёл…
Привет, бро. Давно не общались. Не знаю, доведется ли еще. Возможно, аккумулятора хватит лишь на это сообщение. В общем, решил черкнуть тебе. Хоть мы и в ссоре.
Не знаю, увидишь ли ты это послание. Скорее всего, нет. Вероятно, кто-то из выживших найдет его. Или оно останется погребенным на веки вечные. В памяти потухшего гаджета. Пусть так. Мне же хочется думать, что ты рядом. Слева от меня, как в детстве.
Помнишь, как в школе учились? Сидели рядышком за последней партой. Заглядывали друг к другу в тетради. Мне было интересно, что ты старательно выводишь. Ты косился в мои каракули. Все время же соревновались друг с другом. С самого рождения, мать говорит.
Ну да, такими вот были. Дрались, а друг без друга не могли. Все равно ведь дружили, да?
А сочинение, помнишь, “Как я провел лето”? Лето было одно, а впечатления разные. Хоть и были мы всегда рядом. В то же время далеко друг от друга. Я считал тебя занудой. Ты меня – хулиганом. Я думал, что лучше тебя. Ты пытался доказать мне обратное.
Так и жили. В постоянном стремлении переплюнуть друг друга. Выпендриться. Обойти.
Признаю, ты тогда сильно вырвался вперед. Окончил школу с отличием. Поступил в летное.
Я же все никак не мог определиться. Мне было вовсе не до учебы. Отчаянно хотелось наслаждаться жизнью. Плыть под парусом. Путешествовать. Бесконечно пробовать себя. Искать свое место. Просто жить, понимаешь?
Как я провел то лето после выпускного? То самое, перед твоим летным училищем? Ну, ты же помнишь, да? Еще когда Марта не пришла тебя проводить? Догадываешься, почему? Я сказал кое-что Марте. Не важно, что это был поклеп. Любила бы – пришла бы. Ты же не обижаешься, верно?
Тебя это не сломало. Ты упрямо шел своей дорогой к мечте. И исполнил её. Сначала сдал тесты. Потом экзамены и нормативы. Видишь, я в курсе. После истребителей перешел на ракеты. Об этом мне говорили постоянно.
Предки гордились тобой. Да что там родители! Весь городок стоял на ушах. Еще бы, наш земляк Гордеев в космосе! Фамилия прогремела тогда на весь мир. Даже мне немного перепало от той славы. Хоть я и говорил: “Не мое!”
А когда все достало, я не сдержался. Сейчас-то уже нет смысла скрывать. Я съездил к тебе домой в Королев. Галка твоя, помню, тепло встретила. А я ей открыл глаза на тебя. На твою вечную тайную любовь к Марте. Я не сказал, что Марта в прошлом. Да Галка и не спрашивала. Поплакала, собрала чемодан и ушла. Я даже помог ей вызвать такси.
Я остаюсь при своём мнении. Если бы жена любила – она бы вернулась. Я знаю, ты тяжело переживал развод. Переключился на сборы, тренировки и испытания перегрузок. А потом снова полеты, полеты, полеты. Вечный одиночка, погрязший в своей работе.
Я же уходил в полный отрыв. Один из нас должен был уметь наслаждаться! Мать говорила, что я прожигатель жизни. Сейчас это звучит даже несколько иронично. Просто у меня тогда тоже был план. Я стремился к удовлетворению. Хотел достичь нирваны и понять суть счастья. Меня кидало из религии в религию. А потом в полное неверие и нигилизм.
Я перепробовал все алкогольные коктейли. Я был завсегдатаем злачных мест и борделей. Я кидался из одной авантюры в другую. Все время в драйве и навеселе. Не жалею, но гордиться особо нечем.
И знаешь, что меня тогда очень бесило? То, что родители ставили тебя в пример. То, что я сам чувствовал твое превосходство. То, что пытался дотянуться до твоего космоса. Но все глубже падал на самое дно.
Ты же звонил, а я блокировал вызовы. И на своем, и на родительских телефонах. Мне было невмоготу слышать твой спокойный голос. Такой вот неудачник под тенью звездного брата.
Знаешь, когда все встало на свои места? Буквально недавно. Тогда, когда я прочухал, что творится. Когда первый ядерный взрыв сотряс горизонт. Я тогда как раз вышел из дома. И сразу увидел вдалеке облачный гриб. Схватил в охапку предков. Рванул в советское бомбоубежище в глубине леса. Мы спускались сюда как-то в детстве. Помнишь? Хватило дня, чтоб заполнить его самым необходимым. Единственно стоящее, что я сделал в жизни. Я про спасение отца и мамы.
Так мы и засели здесь словно тараканы. Глубоко под землей. В ожидании спасения и прекращения ада. Зная, что наверху Судный день и Чистилище.