Тысячеликий герой
Шрифт:
Когда нижний слой земли стал наполняться творениями, люди сделали отверстие в середине верхнего слоя, так что они смогли взойти на него, и здесь они утвердились, взяв с собой растения и животных с нижнего слоя. Затем они приподняли третий слой (так что он образовал потолок для второго)… и в конце концов они утвердились и здесь, так что человеческие существа имели три местопребывания.
Над землей были небеса, также налагающиеся друг на друга, достигающие низа и поддерживаемые соответствующими горизонтами, связанными с горизонтами земли; и люди продолжали работать, возводя одно небо над другим таким же образом, до тех пор, пока все не пришло в порядок»[29].
Главная
Образ космического яйца известен многим мифологиям; он проявляется в греческой орфической, египетской, финской, буддийской и в японской мифологии «Вначале этот [мир] был несуществующим. Он стал существующим. Он стал расти. Он превратился в яйцо. Оно лежало в продолжение года. Оно раскололось. Из двух половин скорлупы яйца одна была серебряной, другая — золотой. Серебряная [половина] — это земля, золотая — небо, внешняя оболочка — горы, внутренняя оболочка — облака и туман, сосуды — реки, жидкость в зародыше — океан. И то, что родилось, это солнце»[31]. Скорлупа космического яйца — это структура мирового пространства, в то время как внутренняя плодотворная сила зародыша воплощает в себе неисчерпаемый жизненный динамизм природы.
«Пространство безгранично, будучи постоянно возобновляющейся формой, а вовсе не ширясь до бесконечности. То, что есть, является скорлупой, плавающей в бесконечности того, чего нет» Эта краткая формулировка современного физика, рисующая картину мира, какой он ее видел в 1928 г. [32], передает самый смысл мифологического космического яйца. К тому же, эволюция жизни, описываемая нашей современной биологией, является темой ранних стадий космогонического цикла. В конечном счете, разрушение мира, о котором говорят нам физики, должно произойти через истощение нашего солнца и упадок всего космоса[33], состояние, предвещаемое шрамом, оставленным огнем Тангароа; мироразрушающее действие творца — разрушителя будет постепенно возрастать, покуда, наконец, во второй фазе космогонического цикла все не перейдет в море блаженства.
Неудивительно, что космическое яйцо раскалывается, чтобы явить выростающую из него устрашающую фигуру в человеческом образе. Это — антропоморфная персонификация силы порождения, Могущественное Жизненное Единое, как его называют в каббале. «Могущественный Та — ароа, несущий в себе проклятие смерти, он и есть творец мира» То же мы слышим и на Таити, другом острове Южных Морей[34]. «Он был один Он не имел ни отца, ни матери. Та — ароа просто жил в пустоте. Не было ни земли, ни неба, ни моря. Земля была туманностью: не было твердыни. Затем Та — ароа сказал:
О пространство для земли, о пространство для небес,Бесполезный мир внизу, существующий в туманном состоянии,Длящийся и длящийся с незапамятных времен,О бесполезный мир внизу, расширяйся!Лицо Та — ароа показалось наружу. Скорлупа Та — ароа спала и стала землей.
Египетский миф показывает демиурга, творящего мир через акт мастурбации[36]. Индусский миф представляет его в йоговской медитации, с формами его внутреннего видения, вырвавшимися из него наружу (к его собственному удивлению) и застывшими вокруг него как пантеон сияющих богов[37]. В другом учении из Индии всеобщий отец представляется как первично расколовшийся на мужское и женское, а затем создающий все живые творения во всех их видах:
«Вначале [все] это было лишь Атманом в виде пуруши. Он оглянулся вокруг и не увидел никого кроме себя. И прежде всего он произнес «Я есмь». Так возникло имя «Я». Поэтому и поныне тот, кто спрошен, отвечает сначала: «Я есть», а затем называет другое имя, которое он носит. Перед началом всего этого он сжег все грехи, и поэтому он — пуруша. Поистине, знающий это, сжигает того, кто желает быть перед ним.
Он боялся. Поэтому [и поныне] тот, кто одинок, боится. И он подумал: ‘Ведь нет ничего кроме меня — чего же я боюсь?’ И тогда боязнь его прошла, ибо чего ему было бояться? Поистине, [лишь] от второго приходит боязнь.
Поистине, он не знал радости. Поэтому тот, кто одинок, не знает радости. Он захотел второго. Он стал таким, как женщина и мужчина, соединенные в объятиях. Он разделил сам себя на две части. Тогда произошли супруг и супруга. ‘Поэтому сами по себе мы подобны половинкам одного куска’, — так сказал Яджня — валкья. Поэтому пространство это заполнено женщиной. Он сочетался с нею. Тогда родились люди.
И она подумала: ‘Как может он сочетаться со мной после того, как произвел меня из самого себя? Что же — я спрячусь’ Она стала коровой, он — быком и сочетался с ней; тогда родились коровы. Она стала кобылой, он — жеребцом; она ослицей, он — ослом и сочетался с ней; тогда родились однокопытные. Она стала козой, он — козлом; она — овцой, он — бараном и сочетался с ней; тогда родились козы и овцы. И так то, что существует в парах, — все это он произвел на свет, вплоть до муравьев.
Теперь он знал: ‘Поистине, я есмь отворение, ибо я сотворил все это’. Так он стал называться творением. Кто знает это, тот находится в этом его творении»[38].
Постоянный субстрат индивида и вселенского родоначальника суть одно и то же, согласно этой мифологии; вот почему демиург в этом мифе предстает как Самость. Восточный мистик раскрывает это глубоко упокоенное, постоянное присутствие в его изначальном андрогинном состоянии, когда погружается в медитациях в свой внутренний мир.
«На чем выткано небо, земля и воздушное пространство вместе с разумом и всеми дыханиями. Знайте — лишь то одно — Атман. Оставьте иные речи. Это мост, [ведущий] к бессмертию»[39].
Таким образом, хотя эти мифы о творении повествуют об отдаленном прошлом, в то же время они говорят о настоящих корнях индивида «Каждая душа и каждый дух, — читаем мы в иудейском Зогаре, — прежде чем вступить в этот мир, состоит из мужского и женского, объединенных в одно сущее. Когда оно спускается на эту землю, две части разделяются чтобы вдохнуть жизнь в два разных тела. Во время бракосочетания, Всеединый, благословенный Он, знающий всякую душу и всякий дух, соединяет их снова так, как они были раньше, и они снова становятся одним телом и одной душей, образуя, как это было ранее, правое и левое одного индивида… Однако на этот союз влияют поступки человека и пути, которыми он следует. Если человек чист и его поведение праведно в глазах Бога, то он сочетается с той женской частью своей души, которая была его дополнением до его рождения»[40].