Тысячи причин любить

Уэйд Макс

Пока боги Олимпа вспоминали былые времена, я давно добрался до университета. Пустые коридоры, в которых ещё вчера звучали наши с Леей голоса, напоминали мне о счастливых минутах общения с девушкой. Изображения на нарисованных маслом картинах, которые я рассматривал прошлым днём, стали заметно тусклее. Номер аудитории, в которой мы с Леей должны были заниматься дополнительно, показался несуразной, глупой цифрой.

Без Леи моя жизнь снова погрузилась в чёрно-белые тона. Но, когда я прошёл в нужную аудиторию, то чуть было не ослеп от вида девушки.

Лея

Прошлым

вечером я поделилась с Селеной своими намерениями, и подруга с радостью согласилась мне помочь. Я была готова прыгнуть ей на шею и верещать от счастья, но мои ноги подкосились бы уже через пару секунд.

Почему-то при нашей первой встрече предубеждение взяло верх. Я была уверена, что Селена не то чтобы не будет помогать мне передвигаться по кампусу, а даже разговаривать не станет. Она произвела на меня впечатление той особы, которая выглядит дружелюбно, а в душе зараза.

Всё не так. Селена стала одним из самых приятных людей, которых я встречала. Не знаю, может, это связано с тем, что я последние несколько лет не была дальше веранды собственного дома и не имела возможности контактировать со сверстниками. В любом случае я не хотела бы прекращать общаться с Селеной. Думаю, после всего того, что она сделала для меня, наша дружба заслуживала шанса быть.

С Джозиасом всё было сложнее. Я не могла сказать точно, согласится он на поиск компромисса или нет. Мне не описать, как нужно было это перемирие. Я стремилась к нему, узнавая через Селену всевозможные интересные факты о парне. Так, я нашла его странички в социальных сетях, прослушала аудио и сделала вывод о предпочтениях в музыке. После я просмотрела список сообществ, в которых он состоит, и обнаружила там тематические группы, связанные с графическими романами и комиксами. Джозиас открывался мне с иной стороны. Хоть я всегда и знала о двух сторонах медали, иные качества юноши показались мне необыкновенными.

– Если ты будешь смотреть на него такими же круглыми глазами, то он точно упадёт в обморок, – послышался тогда голос подруги из-за спины.

Я резко закрыла ноутбук, да так, что он затрещал у меня на коленях. Приятное тепло, излучаемое процессором, вернуло меня в реальность.

Сидя на лекции, я с улыбкой на лице вспоминала происшествие прошлого вечера. Селена была невероятно добра ко мне, и в каждой её шутке слышалась любовь и забота.

Подруга накрасила меня. Девушка уверяла, что посмотрела в интернете больше уроков по макияжу, чем посетила школьных, поэтому я вполне могу ей доверять. Я и не сомневалась, ведь Селена старалась довести любое дело до идеала – этом мы с ней были похожи. Мои ресницы оказались чуть подкрашенными тушью, губы подведёнными неброской матовой помадой. Маникюр, который сделала мне подруга, был ничуть не хуже тех, что я делала несколько лет назад в салонах.

– Вылитая Афродита! – вспомнилось мне восклицание Селены, когда она любовалась мной.

Внешний вид должен располагать к себе в первую очередь. Это как с книгами – читатели всегда смотрят сначала на обложку, а уже потом на содержание. Мне довелось знать людей, которые хранят книги на полках исключительно из-за красивого оформления. Если раньше меня это не смутило бы, то после того,

как я села в инвалидную коляску, я была бы по-настоящему оскорблена. Реальность такова, но в наших силах изменить её к лучшему.

Конечно, до образа Афродиты мне было далеко. Не было у меня ни вьющихся прядей, которые бы поблёскивали золотом на солнце, ни одежды, которая особенно выделялась бы в гардеробе, да и к украшениям я не была пристрастна. Но я не отчаивалась и сделала всё возможное, чтобы выглядеть хорошо при встрече с Джозиасом.

Он не всегда выглядел хорошо. Его взъерошенные волосы почти никогда не лежали, его галстук всегда находился в неровном положении, а рубаху он и вовсе не заправлял. Но моё дыхание сорвалось, когда Джозиас прошёл в аудиторию. Встретиться с его глубокими глазами, которые ещё вчера наполнялись слезами, стало честью.

Мои ладошки запотели, и ручка выскользнула из пальцев. Звонко ударившись о стол, она покатилась к краю и беззвучно приземлилась на мои колени. Мне подумалось, что эхо от первого падения было настолько громким, что его можно было услышать в соседней аудитории. Я постаралась сделать глубокий вдох, но вместо лёгких в груди были две бездонные дыры, и казалось, что я никогда не вдохну достаточно воздуха.

Мой затылок сверлили двадцать пар глаз – я ещё никогда в жизни не ощущала себя настолько уязвимой. Хоть я и пала физически, хоть и опозорилась перед новым знакомым, у меня всё ещё был удерживающий стержень. Он не должен был сломаться.

Я считала. Считала, чтобы успокоиться. Постаралась сконцентрироваться на написанном белым мелом примере, но тот расплывался.

– Корень из двух, – неуверенно сказала вдруг я. – Это ответ.

Маккас прищурился и посмотрел на меня исподлобья.

– Вы себе не изменяете, Лея.

Это радовало. Радовало, что я не сходила с ума из-за парня, с которым была едва знакома. И то, больше половины информации мне пришлось узнавать самостоятельно. Я успела составить список тем, которые хотела бы с ним обсудить, на случай, если диалог не задастся.

Когда лекция подошла к концу, Селена помогла мне спуститься, и Маккас передал мне ключи от аудитории, где я должна была позаниматься с Джозиасом.

Только я хотела поехать в сторону выхода, как меня подозвал к себе профессор. Он выглядел встревоженным, и я насторожилась. Когда аудиторию покинула и Селена, он, наконец, заговорил:

– До меня дошли слухи, что вчерашнее занятие прошло… не гладко, – подбирал он слова.

Я всё ещё была зла на него, хоть и не показывала этого. Ведь это Маккас предложил мне позаниматься с Джозиасом – да что там, почти заставил. Неужели он взаправду ожидал, что всё пройдёт хорошо?

Я призналась:

– Между нами возникли разноголосицы.

Джозиас, который стоял у дверей, подавил смешок. Я обернулась и посмотрела на него с непониманием.

– Вы хотели сказать разногласия, – поправил меня Маккас, сплетя пальцы в замке. – Если всё прошло настолько плохо, то можете не заниматься сегодня.

Я не обратила внимания на замечание профессора, потому что уже была настроена на разговор с юношей. И я не могла отказаться, как бы мне того ни хотелось. Я не привыкла отступать, а потому решительно заявила: