Тюрьма и воля
Шрифт:
Ситуация становилась особенно опасной, если человек «не держал дистанцию», когда допускал, чтобы дело приобретало личный характер, идентифицировалось с конкретным «индивидуумом». Стандартная управленческая ошибка, за которую многие заплатили слишком дорого. Было покушение на Бориса Березовского, убийство Ивана Кивелиди… Почему мы этого избежали? Про Березовского и Кивелиди, даже если предполагаю, что произошло, — не скажу. Бизнес Березовского, как вы знаете, тогда, вначале, был гораздо более «индивидуализированным» и «понятийным», а у меня же всегда «инструкции», «протоколы», «комитеты» и т. п.
Убивают либо по глупости (хулиганы), либо с конкретной, прагматичной целью (чтобы долг не отдавать или, наоборот, получить что-то, на что другой тоже претендует). Так вот, в нашем случае прагматичная цель отсутствовала. Огромная бюрократическая машина. Кто за что отвечает — изнутри-то не всегда можно понять. И уж точно — ни одна смерть эту машину не остановит (что, впрочем, было исследовано нашей нынешней властью путем последовательного вышибания менеджмента начиная с 2003 года. Проблемы возникли после отъезда первой сотни).
Теперь по поводу аргумента про «руки по локоть в крови». Доказать Путину то, во что ему верить неохота, — невозможно. А невовлеченному человеку я предложил бы найти хотя бы один случай, когда чья-то смерть или угроза насилием кому-то в ЮКОСе принесла бы очевидный, заметный дивиденд. И не надо про Петухова [61] . Чистейший вымысел, основанный на обывательских представлениях.
А про взятки и разводки, в которых тоже упрекают бизнесменов, я скорее удивляюсь, почему для нас это так и не стало нормой жизни. Ведь весь наш «советский» опыт показывал: взятки и разводки — обыденность. Мне смешно, когда люди нашего возраста пытаются врать, что для них это — новость.
61
Владимир Петухов — мэр Нефтеюганска, убит 26 июня 1998 года. Следствие рассматривало три версии: конфликт с ЮКОСом, «семейная» (после гибели мэра его супруга получила более полумиллиона долларов), борьба за оптовый продуктово-вещевой рынок города. Свидетели преступления сумели составить фотороботы преступников. Впоследствии они опознали задержанных Попова и Приходько, внешность которых полностью соответствовала описанию убийц Петухова (по данным ряда СМИ, Попов и Приходько были членами камышинской преступной группировки). Через некоторое время Попов и Приходько были освобождены из-под стражи и вскоре погибли при странных обстоятельствах. Дело было прекращено в связи со смертью главных подозреваемых. В 2003 году Генпрокуратура арестовала сотрудника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. Тогда же забрала дело об убийстве Петухова в Москву и в июле 2005 года предъявила обвинение Пичугину в организации убийства мэра Нефтеюганска и его охранника. Убийство взяли на себя некие Цигельник и Решетников. Между тем ни их внешние данные, ни возраст совершенно не соответствовали описаниям свидетелей убийства. В 2008 году на процессе Леонида Невзлина Цигельник признался, что он оговорил Пичугина и Невзлина по просьбе следователей, обещавших сократить ему срок и не выполнивших обещания. Обвинение тем не менее утверждало, что эти и другие убийства организовывал Пичугин по заданию первого вице-президента ЮКОСа Леонида Невзлина. — НГ.
Начиная с врача, слесаря ДЭЗа, секретарши. Ерунда? Шоколадка? Рубль, 0,5 % вашего месячного заработка? А в случае ЮКОСа — это $1,5 млн. Я так деньгами никому не позволял разбрасываться!
Просто в какой-то момент говоришь вымогателю — пошел ты на…! Я кран на своей кухне и сам починю. Почему? Начинаешь ощущать во всем этом процессе ущемление собственного достоинства. И думаешь: а зачем мне так себя насиловать? Мне что, жить не на что? Мне что, уж так нужен дополнительный рубль? Миллион? Миллиард? Нет? Тогда зачем? И все. И говоришь давнему знакомому: давай с тобой больше по бизнесу не общаться. Ты хочешь зарабатывать, а я — не хочу, во всяком случае так. Ключевое слово — достоинство. Хотя, наверное, существуют и иные причины. Но они вторичны.
Залоговые аукционы
Поверите ли, но историю залоговых аукционов (в широком смысле) помню не очень хорошо. Возможно, большую часть переговоров вели мои коллеги?
Я помню, что Потанин предложил такую форму сделки: мы кредитуем правительство под залог акций, а потом, если все нормально, выкупаем акции (доплачиваем). И дальше помню, как принесли список, по-моему, около 800 предприятий, которые предлагалось пустить по этой схеме.
Мне был прекрасно понятен прагматичный интерес правительства: «на носу» выборы [62] , а «красные директора» то ли не справляются, то ли умышленно саботируют (кто как). Добыча, если говорить о нефтянке, падает, рабочим зарплату не платят, налоги не платят, говорят — «денег нет».
62
1996 года, когда коммунисты лидировали по всем рейтингам, шансы демократов казались минимальными, рейтинг Ельцина колебался от 3 до 6 %. — НГ.
При этом просто снять одного директора и поставить другого не получается. Да и страшно. А если спровоцируют забастовку? А если попросту откажутся подчиниться? Тогда подобное было вполне возможно применительно к «гигантам индустрии». А если «новый» не справится? Откуда их (новых) взять-то, в конце концов?
А часики тикают… Кто у правительства был? Несколько директоров, которые «справлялись» (Богданов, Алекперов, если говорить опять-таки о нефтянке), и полтора десятка крупных предпринимателей, уже показавших, что могут брать на себя подобные проекты. Им и предложили «разрулить ситуацию».
Чтобы подстраховаться, предприятия не сразу передали в собственность, а с «испытательным сроком» порядка года. Деньги особого значения не имели, поскольку было понятно, сколько и у кого есть. Условие было простое: вы отдаете все, сколько есть, и берете столько, со скольким сможете справиться. Справляетесь и не происходит драматических политических изменений — вы выиграли «по-крупному». Не справляетесь или происходят политические изменения — вы без штанов. Все понятно и честно.
Говорят, что иностранцам можно было бы продать дороже. Смешно об этом говорить. Тогда и на тех условиях? Сумасшедших не было. Даже среди спекулянтов. Мы провели десятки переговоров (искали партнеров, чтобы поделить риск). Никто не согласился!
Я лично разговаривал с Эдмондом Сафрой, он был главой (совладельцем) банка Indo-Suez в Женеве, а сам жил то во Франции, то в Монако, с другими иностранцами. Что они мне сказали? «Приходите после выборов!»
Сколько активы стоили реально? Столько, сколько за них в тот момент готовы были заплатить! И ни копейки больше. В другое время? При другой обстановке? Другие деньги. В 1997 году я заплатил за контрольный пакет ВНК больше $1 млрд. В 1995 году, думаю, предложил бы 100–150 млн. Может, меньше. А в 2007 году — если исходить из цены продажи «Томскнефти» от «Роснефти» Газпрому — 3–4 млрд.
Можно ли было структурировать сделки более выгодно для государства? Думаю, да. Я бы никогда не полез без контрольного пакета, так как это вопрос управления, а без твердого единоличного управления справиться с задачей было бы невозможно. Но контрольный пакет — 51 %, а правительство продало 78 %. То есть 27 % они могли бы переложить в фонд типа пенсионного.
Почему они так не сделали? Не знаю. Я лично не просил. Мне был нужен контроль, а будет этот контроль 78 % или 51 %, тогда не очень волновало. Возможно, после выборов все немного ошалели. Не знаю. Мы договаривались о контроле, но размер доли не обсуждали, так что они вполне могли «подзажать».
Вранье про цены меня достало. То, что я молчу, не означает, что мне нечего сказать! Иностранцы, врущие, что «можно было продать стратегическим инвесторам…» В ЮКОСе с самого начала 1990-х торчало Amoco как партнер по Приобскому месторождению. Им предлагали 50 % месторождения бесплатно. За кредит от Всемирного банка в $500 млн на освоение. Они не взяли, а тянули и тянули время. Ждали, пока риски не станут «контролируемыми». Я их прекрасно понимаю. Но зачем теперь-то врать, что, мол, тогда было море желающих…