Тюрьма и воля
Шрифт:
Подобное «подмораживание» не имеет большого значения в модели «догоняющего развития», при создании сравнительно однотипных массовых производств — того, что можно отнести к технологиям «второй-третьей волны» (Китай).
«Подмораживание» не слишком заметно и при небольших масштабах и разнообразии экономики, пока она обозрима, «охватываема» единым взглядом «с верхнего этажа» (Сингапур).
Но для крупной страны, имеющей постиндустриальные амбиции, «подморозка» гарантирует фатальную неконкурентоспособность в интересующей ее области. Плюс профессиональные проблемы,
В общем, говоря о демократии:
1) надо понимать, о чем мы говорим, а говорим мы об управленческой модели;
2) надо осознавать, что альтернативой демократии для России является только автократия;
3) надо четко представлять имманентно присущие и специфические проблемы российского авторитаризма;
4) после этого, и не путая одно с другим, нужно оценить, что мы имеем, как и что можно изменить и к чему мы идем;
5) наконец, непрофессионально утверждать об особости того, что особым не является: современная наука (и не только общественная) давно выработала методы сопоставления моделей при неполном совпадении параметров их функционирования — это обычная высшая математика.
Задавая управленческую модель государства и параметры ее функционирования, мы уверенно можем предсказывать не только состояние общества, долгосрочные темпы экономического роста, социальные последствия, но и потенциальную отраслевую структуру экономики страны (во всяком случае степень ее сложности), ее конкурентоспособность.
Желание же верить только привычному, тому, что позволяют донести «придворные», а также их оценкам — еще один из пороков, имманентно присущих авторитаризму на его зрелой стадии.
Что же можно сделать практически? С чего начать?
У меня сложилось ощущение, что главная проблема сегодня — в несоответствии уровня стоящих задач уровню практических управленческих навыков у людей. Те, кто умеет управлять, — либо в бизнесе, либо являются апологетами архаичной модели. Те же, кто имеет стратегическое понимание и политическую волю, — не имеют практических навыков.
Поэтому и возникает желание написать «пошаговую» инструкцию и объяснить, почему «так» — работает, а «по-другому» — увы, нет.
Начинать надо с «переформатирования» элиты. Кадры. Единомышленники. Люди, идеологически «заточенные» на современную модель государства и общества. Без этого невозможно ничего сделать.
Нельзя тратить время на попытку в десятый раз переубедить одного министра не вносить идиотские поправки в законы или, наоборот, заставить другого навести порядок с декларированием доходов чиновниками.
Не понимаете, не хотите, имеете иной концептуальный взгляд — свободны. Идите в оппозицию, ищите сторонников, убеждайте, боритесь за власть. Получите вотум доверия от населения — будете реализовывать свои замыслы, если они не будут противоречить Конституции.
Элита — во всяком случае ее находящаяся у власти часть, а лучше вся — должна разделять общие ценности. Пусть не все, но основные, фундаментальные, формирующие реальные правила игры. Не выдуманные для внешнего употребления, а реальные. Причем в современном мире скрыть такие ценности невозможно. Легче и лучше ограничить их консенсусный список, жестко «выбивая» нарушителей во «внешний круг», не оказывающий влияние на принятие решений.
Первое и главное: элита не может быть «компрадорской», ее ключевые, жизненные интересы должны быть связаны с Россией.
Второе: потребление элиты не должно быть демонстративным; она не может и не должна возводить непреодолимый, бьющий в глаза «материальный» барьер между собой и остальным обществом.
Третье: элита обязана обосновывать свои действия стремлением достичь «общего блага». Личные, клановые, групповые интересы могут учитываться в той мере, в которой они не противоречат «общему благу», но они не должны служить обоснованием принимаемых решений.
Четвертое: внутриэлитные конфликты не следует разрешать с использованием методов, способных привести к усилению раскола общества по социальному, национальному или религиозному принципу.
Пятое: ни одна из групп не должна пытаться получить контроль над большей частью «силового» ресурса. Ни одна из групп не должна пытаться устранить из общественной жизни оппонентов (ослабить — да, но не устранить).
Переходя к предпочитаемой мной модели управления — я считал бы целесообразным укрепить полномочия парламента за счет передачи ему больших прав по контролю за распределением и использованием бюджетных средств. Бюджетный контроль я вообще считаю важнейшей прерогативой законодателей и формой их контроля над исполнительной властью. Для этого я вернул бы Думе Счетную палату, ввел бы институты публичных слушаний и парламентских расследований, существенно детализировал бы форму утверждаемого бюджета. Спроецировал бы аналогичные правила на регионы.
Необходима серьезная ротация в судейском корпусе, замена подавляющей части судей, не имеющих опыта, на практикующих судебных юристов «с репутацией» в регионах.
Для скорейшей реализации этой задачи можно пойти путем резкого упрощения «оформительско-бумажной» части следственной и судебной процедуры за счет сплошной аудио/видеофиксации при значительном сокращении «формальных действии», что высвободило бы не менее 30 % (а реально — 70 %) рабочего времени судей, следователей и адвокатов и быстро обеспечило бы необходимый кадровый потенциал.
Существенно расширил бы круг дел, рассматриваемых присяжными, и тем самым существенно укрепил бы авторитет суда. Сокращение формальных процедур и бумажной волокиты позволило бы свести процессы с участием присяжных к разумной длительности и расширило бы круг вовлекаемых в эту деятельность граждан.
«Сегментировал» бы полицию на федеральные, региональные и местные подразделения, а также по профессиональной специализации, сохранив за МВД исключительно координационные функции. Ни одно «вертикально управляемое» подразделение не должно иметь численность более 150 000 человек. Только таким способом можно обеспечить реальную управляемость и эффективность федеральных структур.