Тюрьма и воля
Шрифт:
Мне лично понадобилось написать эту книгу, чтобы понять, что Ходорковский выбрал тюрьму и выбрал дорогу. Это его сознательный выбор. Ему можно за этот выбор предъявить миллион претензий — человеческих, бизнесовых, философских, личных — каких угодно. Можно с основанием упрекнуть в ошибках в расчетах, в неточном считывании оппонентов. Но за восемь с лишним лет в тюрьме он никому — ни друзьям, ни врагам — не оставил шанса отнестись к его выбору неуважительно. Я не знаю, куда ведет избранная им дорога, но понимаю, что это не конец пути, а просто иной путь. И иной человек идет по этой дороге. Человек, которого никто из нас не знает…
Инна Ходорковская: У меня такие странные сны были в том году, в 2003-м. Валились огромные дома, падают на землю и падают, какие-то полки в шлемах, какие-то цунами. Но я с детьми все время спасалась. Собственно, все и рушилось…
МБХ: Я не очень понимаю, что такое слабость. Ощущение безысходности? Невозможно что-либо сделать? В такую ситуацию меня умеет загонять только моя жена! Знаю, что нужно сделать по-другому, но настоять не могу, отделить себя от ее ошибки не могу. Вообще ничего не могу! И тогда начинаю вопить. Можете представить меня вопящим?! Зрелище, достойное пера.
Обычно я спокоен, так как либо вопрос мне безразличен, либо я знаю, как обратить ситуацию «в своем интересе». Тогда действую. Даже если действие означает для меня угрозу жизни — места для безысходности нет. Есть риск, есть шанс — выиграл, а если неудача — то что ж, никто и не собирался жить вечно.
О будущем России
Михаил Ходорковский
Посмотрев на Россию в глобальном контексте, невозможно не увидеть как ее огромные преимущества (например, гигантские сырьевые ресурсы, включая такой, как пресная вода), так и громадные проблемы (скажем, масштабы территорий с крайне неразвитой инфраструктурой).
Но первое, и самое важное, — говоря о будущем России, определиться самим, какого будущего мы хотим для нашей страны, наших детей.
Во-вторых, надо понимать — наше будущее зависит не только от внутренних дел, но и от объективных тенденций мирового развития.
Очевидно, что мир глобализируется и процесс будет продолжаться, несмотря на все проблемы и временные отступления, поскольку глобализация — неизбежное следствие современных технологий и необходимое условие продолжения роста производительности труда. А без роста производительности труда не прокормить растущее население планеты, не обеспечить желаемого выравнивания уровня жизни отстающих регионов и, следовательно, не предотвратить жестких и глобальных конфликтов.
Если глобализация неизбежна, то неизбежен и следующий вопрос: хотим мы сохранить свою национальную идентичность, целостность своего государства, или же готовы «раствориться», как «растворились», исчезли многие народы до нас?
На этот вопрос нет логически обоснованного ответа: да, русская культура, русский народ является важной составной частью мирового наследия, но такие были и до нас, будут и после. Ничего фатального для мира от того, что еще один его элемент останется в прошлом, не произойдет.
На уровне индивидуальных стратегий, стремления к лучшей жизни, — не факт, что «растворение» есть ухудшение для большинства тех, кто сегодня населяет «эту территорию». Еще несколько подобных десятилетий, и качество жизни даже в Китае будет выше. Во всяком случае успешная стратегия «растворения» уже сегодня позволила бы поднять качество жизни большинства россиян. Более того, «большинству» скоро это станет понятно, и куда большинство «качнется» в условиях невнятной идеологии — можно только предполагать.
Таким образом, в сохранении той самой «национальной идентичности» в составе России объективно и осознанно заинтересовано далеко не все российское общество, а только та его часть, которая связывает свое будущее с Россией, которая считает себя ответственной за сохранение и приумножение богатства, доставшегося в наследство от предков, та часть, которой важно не просто «хорошо жить», а для которой «хорошо жить» означает «созидать». Причем либо созидать национальную культуру, либо использовать национальную культуру, национальную идентичность как опору для своей глобальной созидательной деятельности.
Почему именно «созидательной деятельности»? Поскольку обеспечить себе просто «хорошую жизнь» можно и лучше, и быстрее в рамках ряда иных стратегий, что мы и наблюдаем на примере сотен тысяч наших сограждан.
Лично я — сторонник сохранения и развития национальной идентичности и государственности, и считаю, что такая задача может получить осознанную поддержку населения при наличии внятной национальной политики и идеологии, лидерства и сохранения набора преимуществ (пусть и ограниченного) в качестве жизни перед соседями. Не обязательно «по всему спектру», да это и невозможно. Но в каких-то существенных, именно для людей наших культурных традиций, аспектах.
Разобравшись с вопросом скорее эмоциональным, чем логическим, вернемся в «логическое русло».
Сохранение национальной идентичности на практике прежде всего означает отказ от идеи империи и переход к осознанному построению национального государства.
Этот логический посыл легко объясним. Глобализирующийся мир стирает преграды для движения идей, людей, товаров, денег. Все более прозрачными становятся физические границы и таможенные барьеры, теряют свое прошлое значение армии. Основой единства страны становится именно культура: язык, бытовые традиции. Вера, искусство, ценностные ориентации.
Имперская культура слишком размыта, чтобы действительно объединять своих «носителей». И римский, и советский, и все прочие эксперименты провалились. Сейчас, похоже, проваливается и американский.
Люди не хотят жить по чужим, пусть и самым замечательным, лекалам. В то же время гражданская нация остается по-прежнему актуальной идеей. Но для мультикультурной страны только гражданская общность уже не является достаточной. Мир изменился. Человечество хочет жить не только в безопасности (единая армия), не только в сытных (мощная экономика), но и удобных «квартирах».
Попытка проигнорировать стремление русского народа к национальной (не этнической или гражданской, а культурной) государственности в составе России была бы драматической ошибкой.
С другой стороны, очевидна невозможность создания замкнутой, абсолютно самостоятельной российской культуры. Развитие общения, интеграционные процессы, громадная территория с сухопутными границами, сравнительно небольшое (2 % мирового) население, многовековые традиции культурного, научного, торгового, экономического и т. п. взаимообмена с Европой не оставляют разумной возможности для «изоляционистского» пути.