Тюрьма мертвых
Шрифт:
«Я боюсь представить, что же дальше».
Железная дорога начиналась прямо в крыле. В одной из стен был вырезан проём, из которого тянуло сквозняком и сыростью, у его подножья стояла небольшая шестиместная вагонетка, вроде тех, что на американских горках. Никакого руля или его подобия, только очередное кодовое устройство. Мы сели, инженер вдавил несколько кнопок - поручни с шипением опустились, затем еще комбинация - впереди загорелся луч света, очередное нажатие - и вагонетка, издав противный скрип трущегося друг о друга железа, тронулась с места. Наконец мы не шли пешком. Дикая усталость
«Так не бывает, я уверен, так в обычных тюрьмах не бывает».
Мы снова погрузились в тоннель, но на этот раз он был огромен, напоминал метро. Вдоль стен тянулись неоновые змейки, целыми рядами они уходили вглубь, подсвечивая всё вокруг тусклым зеленоватым светом. Снова на пути попадались развилки. Пути расходились и сходились, этот лабиринт не заканчивался, мне казалось, что вот-вот откуда-нибудь вырвется минотавр и перевернёт наш маленький состав. По моим прикидкам, тюрьма была размером с небольшой городок. Скорость вагонетка развивала неслабую, из-за чего глаза без конца слезились, а в ушах стоял шум. Вдалеке показался лучик света, с каждой секундой он приближался, становясь всё больше. Когда луч был совсем рядом, я прищурился, чтобы разглядеть, что это такое. Навстречу нам, стуча колесами по рельсам, ехала точно такая же вагонетка, заполненная пассажирами. Это были заключенные, я узнал их по робам, вроде тех, что носили местные строители. Они промчались мимо нас, совсем рядом, буквально за секунду, взъерошив волосы и слегка качнув наш состав потоком встречного ветра.
Торможение было резким, со скрипом, в лучших традициях каруселей. Всё вокруг напоминало станцию метро. Поручни поднялись вверх и, поднявшись, мы ступили на длинную платформу. Мне даже понравилось это путешествие, по телу шли приятные адреналиновые вибрации.
– К утру-то хотя бы доберемся?
– Я понимаю, что много времени уходит на дорогу, но по-другому, увы, никак. Здесь всё сделано так, чтобы заключенный не имел ни малейшего шанса выбраться. Тюрьмы совершенствуются каждый год, усиливаются, становятся более сложными, и всё равно находятся такие, кто пытается сбежать.
– Сбежать отсюда? Как это вообще возможно?
– Невозможно, но когда у людей в запасе вечность, - тут он на секунду замолчал, словно осекся, лицо приняло задумчивый вид, - я имел ввиду пожизненный срок, то терять им, по сути, нечего, единственное, что им остается – это смириться либо попробовать сбежать.
– Мне что, нужно бояться?
– Нет-нет, это крыло еще не запущено. Даже если каким-то чудом кому-то удастся сбежать, в чём я серьёзно сомневаюсь…
– Ну, чисто теоретически?
– я никак не успокаивался, был слишком взволнован.
– Чисто теоретически, что беглецу здесь делать? Выхода тут нет, прятаться, ну, тоже абсолютно бессмысленно, да и что ему может понадобиться от вас?
– Не знаю, возьмёт в заложники.
– Не бойтесь, такого не будет. Пойдёмте, вон там будет ваше рабочее место.
В этом крыле всё было иначе. К платформе тянулся целый ряд невысоких, бесконечных коридоров. Камеры здесь стояли не вплотную друг к другу, как в первом крыле, а на значительном расстоянии, да ещё и в шахматном порядке, что-то вроде «одиночек». Мне почему-то показалось, что я нахожусь где-то глубоко под землей, вдали от цивилизованного мира, среди безжизненных катакомб, не имеющих начала и конца.
– Это «коридор буйных», - голос инженера одернул меня от раздумий.
– Буйных?
– Да, тех, кто не хочет вести себя, как полагается, пытается сбежать, нарушает дисциплину…
– Вот чертежи решеток, материал уже лежит возле каждой камеры, можно начинать.
«Ишь, какой шустрый».
Я взял слегка потрепанный и засаленный от пальцев конверт и, развернув, с видом бывалого академика начал всматриваться в проект.
– Так, ага, ясно, это так, шаг, длина шва…
«Легко и просто, разберется даже чайник».
Но одна деталь меня всё же смутила, и я задержался на ней.
– Есть вопросы?
– Да нет, в принципе, всё ясно. Должно быть так отпечаталось просто.
– Нет, не отпечаталось, нужно делать всё, как на рисунке.
– Но тут решетки внутри камеры!
– Я же говорю, нужно делать, как в чертеже.
– Но зачем решетки внутри бетонной камеры?
– Для безопасности.
– Куда безопаснее-то?
Инженер смерил меня суровым начальническим взглядом. Этот взгляд был мне знаком. Именно от таких взглядов я и сбежал, когда решил зарабатывать на жизнь самостоятельно, без чужих указаний, правил, без унижений ради честно заслуженной зарплаты.
– Делайте, как указано в чертеже, и не задавайте вопросов.
Неслышно скрипя зубами, со слегка придурковато-виноватым видом я выдавил из себя лишь:
– Вам виднее, - и пожал плечами.
– Самое главное - это качество работы, мы будем проверять каждый пруток, чтобы быть уверенными в том, что никто не сможет сбежать! От этого, естественно, будет зависеть, будете вы работать или нет.
– Ясно. Ну, проверяйте, пожалуйста, я за себя не переживаю. А что насчёт жилья?
– Да, конечно, оставляйте инструмент здесь, я покажу вам, где вы сможете расположиться.
Наконец я мог скинуть тянущий к земле груз. Руки почувствовали небывалое облегчение и, немного размявшись, я последовал за Сергеем Ивановичем.
«Со светом здесь, похоже, всё туго».
Светильники, висящие вдоль стен, то и дело мерцали, намекая на то, что электричество нестабильно, а значит, со сваркой будут проблемы. Я заглянул в одну из камер и был слегка ошарашен. Окон не было от слова «совсем», так что небо в клеточку - это роскошь, на которую местным постояльцам никогда, судя по всему, не заработать.
«Это что, кровать?».
Из стены торчала нетесаная деревяшка, зафиксированная цепями. Больше здесь мебели не было. Помещение размером с большую гардеробную больше напоминало предсмертную темницу для военнопленных, а не камеру заключенного.
От этих мыслей меня передернуло, и в голову снова стали закрадываться темные мысли. Внутренний голос повторял:
«Лучше бы ты спал дома».
Пока мы шли мимо этих жутких камер, я заметил на стене висящий телефонный аппарат, один из тех, что из-за ненадобности давно покинули улицы городов. Так вот, куда они все делись.