Тютюнин против ЦРУ
Шрифт:
Когда пришли все, Тютюнин потребовал выпить за тех, кто в море, и проследил, чтобы никто не отказался.
Пришлось пить всем.
– А теперь за тех, кто в сапогах!.. – провозгласил тост Окуркин. – Пьют все, даже гражданские лица!..
И снова пришлось пить всем.
– А теперь тост за дам!.. Гусары пьют стоя!..
– Я не хочу больше пить, – сказал один из «массовки».
– Чего? – угрожающе спросил Окуркин. – Кто не хочет пить стоя, будет пить лежа!..
И снова выпили все.
– А теперь всем
– Пусть бегу-у-ут неуклюже пешехо-о-о… Да вы что, слов, что ли, не знаете?! – возмущался он, а «массовка» дико пучила глаза на «дядю Мишу».
– А у меня есть настоящий пистолет, и я могу дать вам пострелять по шишкам!.. – не зная, что еще предпринять, крикнул Джонсон.
– Ну-ка покажи, – заинтересовался Окуркин и нетвердой походкой направился к «дяде Мише».
Тот показал оружие, и Леха пришел в восторг. Тютюнин тоже восхитился пистолетом и предложил за это выпить.
И снова пить пришлось всем, и в том числе «дяде Мише», поскольку Окуркин взял над ним шефство.
После того как выпили за оружие, из него начали стрелять. Джонсон опасался, что эти пьяные русские пристрелят снайпера, который находился практически напротив компании, а потому предложил стрелять вверх, чтобы салютовать в честь именинника.
– Салют! – крикнул он, и вся «массовка» сейчас же его поддержала. – Салют! Салют!..
Джонсон начал палить вверх, а Тютюнин, вспомнив про свой «лобзик», выдернул его из грязного пакета и, наставив на деревья, что есть духу заорал: «Бабах!!!»
Огненная лавина светящихся сфер вылетела из «лобзика» и ударила в лес, загрохотав так, будто начался артиллерийский обстрел. Деревья стали с треском валиться на землю, а Тютюнин и Окуркин продолжали орать свое «бабах!» в две глотки. Когда закончились зеленые насаждения, друзья стали палить в землю, вскапывая ее до самого песка и открывая ранее неизвестные родники.
Черная гарь затянула небо, звери и птицы покинули район, а «лобзик» все стрелял, источая разрушительное пламя.
Сколько продолжалось это торжество огненной стихии, Тютюнин с Окуркиным не заметили и остановились, лишь свалившись от удара взрывной волны.
После этого им в голову пришло осмотреться, и они очень удивились, не обнаружив веселой компании и именинника. Машин тоже не было, остался лишь сорванный дерн в тех местах, где колеса бешено пробуксовывали и автомобили шли юзом.
– Чего же мы натворили… – первым пришел в себя Окуркин. – Они же на нас в милицию заявят…
– Как пить дать заявят, – согласился Тютюнин. – Смываться надо.
– Надо…
И они побежали, как есть – босиком и без одежды, поскольку все их вещи унесло воздушным смерчем. Бежали долго и бестолково. Наконец наткнулись на чью-то дачу и украли с веревки
В таком наряде друзья и вернулись домой, когда на улице было совсем темно.
Серегу Люба почти не била – так, ткнула в харю для порядка, а Окуркину досталось как в старые добрые времена. Жена молотила его за совсем новые штиблеты, которые сама покупала мужу в подарок. Впрочем, он сносил все побои без звука, поскольку ожидал визита карательных органов. А это было похуже Ленкиных кулаков.
Друзья притихли и до конца недели исправно ходили на работу. В пятницу собрали на стадионе банки, а затем продали участок Сайду.
– Похоже, пронесло, – сказал Леха, когда они с Сергеем снова множили в гараже банки. Теперь они закладывали их уже сплющенными, и оттого работа приносила одно только удовольствие.
– Видимо, Гошка на нас не заявил.
– Хороший парень. Ты бы ему позвонил.
– Я звонил. Никто не берет трубку…
– Ну и ладно. Если уж обиделся, то тут ничего не поделаешь.
– Да, ничего не поделаешь…
132
Не в силах преодолеть животный страх, вся столичная агентура ЦРУ, в том числе и сам Хэнк Джонсон, два дня просидела в конспиративном подвале и только затем вышла на связь с Вашингтоном.
Описав ужасы атаки коварных суперменов, Джонсон заявил, что вся агентурная сеть провалена Тютюниным и Окуркиным, а самый ценный агент – Зи-Зи – намеренно выведен ими из строя методами психического воздействия.
В городе Вашингтоне почесали репы и приказали, до выяснения всех обстоятельств, эвакуировать весь штат ЦРУ, за исключением сторожа.
Не вникавшие в проблемы разведчиков сотрудники МИДа были удивлены срочным убытием церэушников, а конкуренты из АНБ тихо посмеивались.
Нагруженные чемоданами Джонсон, Смит, Техасец и еще полтора десятка сотрудников помельче прибыли в аэропорт на посольском автобусе и нервно озирались, пока не началась долгожданная посадка на самолет.
И лишь когда лайнер оторвался от негостеприимной земли, Хэнк Джонсон облегченно вздохнул и разрешил всем надеть трусы цвета родного флага.
Церэушники повалили в туалеты, вызвав переполох среди стюардесс.
– Мы же их ничем еще не кормили, – сказала одна на ухо другой.
– Сами чего-то нажрались, свиньи, – пояснила другая. – Мужики постоянно жрут всякую гадость.
Перелет до Соединенных Штатов прошел нормально. Агенты чувствовали себя в безопасности и отсыпались за все бессонные ночи. Теперь, когда ужасные приключения в России остались позади, они чувствовали себя по-настоящему счастливыми и даже беспечными.
Состояние беспечности прошло сразу, как только беглецы прибыли домой. Их встретили хамоватые агенты ФБР и, как преступников, под конвоем, доставили к зданию Сената.