У-3
Шрифт:
Алфу Хеллоту многое невдомек, даже после того, как фотоальбом, закрываясь, примирительно выключает прошлое. Алф Хеллот задает вопросы только себе, больше никому, и Линда не исключение. Он не торопится выложить, что у него на уме. Он научился молчать. Сидит на солнце рядом с Линдой Хюсэен, чувствуя тепло. На нем безупречно чистая форма без кителя, рукава аккуратно подвернуты, конец галстука засунут внутрь между второй и третьей пуговицами рубашки. Сидя возле Линды Хюсэен, он чувствует, как в воздухе вокруг них, между ними разливается тепло. Это весна, это лето вдруг, одним могучим прыжком настигло их. Ошеломленные, сидят они перед белым деревянным домом, глядя, как распускается листва кругом, как мышиные ушки почек разом превращаются в зеленые слоновьи уши, как раскрываются цветы, откровенно являя всему свету свои органы размножения. Алфик Хеллот расстегнул воротник.
В соседнем доме выставляют зимние рамы. В прошлогодней траве потрескивает огонь, пахнет горящим хворостом. Линда по-прежнему сидит в шезлонге. Расстегивает верхнюю пуговицу блузки. Закрыв глаза, обращает к солнцу слепую маску лица.
— Теперь можно, — считает Алф Хеллот. — Вполне можно лежать на траве.
— Не боясь простуды?
Линда, в юбке, соскальзывает с шезлонга и садится на землю, поджав ноги. Меняя положение, натягивает юбку на колени.
У нее припасен шерстяной плед, и она расстилает его на траве. Алфик Хеллот — кожа белая, как сметана, — переворачивается на живот и подпирает голову ладонями, уткнув локти в землю. Линда нерешительно принимает ту же позу.
Алфик чувствует, как солнечные лучи выводят свои горячие письмена на его спине; Линде они щекочут икры. Двое лежат рядышком на животе, ветер шумит, сердца колотятся о землю, время остановилось. Алфик боком придвигается к ней, прижимается вплотную. Высвободив одну руку, кладет на нее.
— Они нас видят! Соседи!
Линда говорит это, не шевелясь, говорит тихо, в землю. Она лежит на животе, положив голову на скрещенные руки.
А хоть бы и весь мир видел! Но Алфик поворачивается, смотрит на соседний дом. Тряхнув головой, смотрит опять. И еще раз. Точно: видят.
— Зато мы их не видим, — шепчет он, наклонясь над ее ухом.
Линда вздрагивает, потом тоже поворачивается, чтобы проверить. Подперев голову ладонью, смотрит, моргает и не видит. Соседний дом пропал. Белый соседский дом канул в зеленую чашу листвы. Пока они с Алфиком лежали на животе, раскрылись почки берез. Березы окружают их плотным кольцом, замыкая Линду и Алфа в трепещущей зеленой беседке.
Никто их не видит. Око всевышнего над макушками деревьев — серо-голубое, без зрачка. Линда вздыхает, зная, что сейчас должно произойти. И она открывается ему. Линда Хюсэен отдается, отдает все, что есть. Алфик в объятиях бури, Линда с ним, Линда над ним, Линда всюду. Напряжение, которым зарядила их зима, не просто искрит — искры родили пламя, оно сжигает их, пламя, летящее по той же извечной орбите, что и солнце над ними, пламя, в котором сгорают строгие ритмы суток. Ночью и днем, вечером и утром Алфик и Линда сливаются в сплошной блистающей волне. Они сталкиваются, взмывают вверх и падают вниз, снова и снова, день за днем, на бесконечной небесной орбите солнца и тела.
В Иванов день учительница Линда Хюсэен и лейтенант Алф Хеллот, оба прож. в Молсэльве, празднуют помолвку. О последовавшей сравнительно скоро скромной свадьбе следует сказать, что я, увы, не был приглашен в шаферы; тем не менее могу засвидетельствовать, что были соблюдены подобающие религиозные формы и что Алф Хеллот при обручении подарил своей избраннице тонкое гладкое кольцо с надписью, а Линда преподнесла суженому антикварное издание «Лапландского путешествия» Линнея с написанным на титульном листе стихом — кого бы вы думали? — Элиаса Бликса, псаломника и министра по делам церкви, уроженца Гильдескола, губерния Нурдланд. Речь идет о пятой строфе псалма «С Иисусом в путь отправлюсь», который звучит так:
Меня уже в ту первую веснуТы посадил на свой побег цветущий,Росою жизни щедро окропил,Дал солнце и свое благословенье.Ты дашь мне также множество ростков,Что будут зеленеть и славить небо.Даруй мне счастье жить всегда в тебе,А после завершить свой век в тебе же.Все лето и всю осень эта строфа будит отзвук в мыслях Линды Хюсэен Хеллот. Будит отзвук? Мягко сказано: его слова повергают ее в смятение. Псаломник знал не только свое «отченаш». Стих оказался с двойным дном, и то, что она увидела под вторым дном, испугало Линду X. Хеллот: небесное блаженство
Нет. Линда не понимает. Вот она вновь на авиабазе. Нетвердыми шагами спускается с барачного крыльца после прощального поцелуя. Он обращается в лед, едва она выходит из барака, и застывает на губах, превращая все лицо в искривленную маску, отображающую ее черные грехи. Впервые Линда побывала на квартире Алфика в военном городке. Барачный интерьер, насмешливый взгляд дежурного, когда она входила в ворота под руку с лейтенантом Хеллотом, все убожество скудного мужского мира шокируют ее.
Когда Линда вообще думала о воинской жизни, она представлялась ей в духе читанных во французском лицее классиков, например Монтеня, утверждающего в своих эссе, что нет профессии краше военной. «Сие занятие благородно, — считает автор, — ибо отвага есть высшая и самая блестящая добродетель, и оно почетно, ибо нет более полезного, естественного и здравого стремления, нежели стремление оборонять величие и мир своего отечества. Жить в кругу столь многих благородных и энергичных молодых людей — благо, повседневное зрелище трагических событий, простой и вольный дух общения, подобающая мужчинам естественная жизнь, многообразие действий, бодрые звуки барабанов и труб, радующие и согревающие душу и слух, почетность профессии, даже сами трудности и суровые условия приумножают радость…»
Так думала Линда. Теперь оказывается, что солдат, которого она любит, с которым готова делить радость и горе, живет в окружении обширной коллекции призов, медалей и начищенных кубков, личного оружия, мексиканского сомбреро на вбитом в стену гвозде, фотографии курса в штате Аризона, США: Алф Хеллот в сержантской форме с «крыльями» на груди. На другой фотографии — команда гимнастического клуба Ловры в выцветших голубых трико с белыми подтяжками, победительница первенства Норвегии. Этими предметами исчерпывается вклад Алфика в украшение своей обители. Прочий интерьер составляют стандартная койка с казенным постельным бельем, стол, два стула и деревянный табурет (именно этим словом пользуется Линда, почитая норвежское «кракк» слишком вульгарным). Плюс чулан для ветоши, грязных трусов и запасных покрышек. Вот и все, даже беспорядка нет.
Линда Хюсэен, которая вот-вот станет Линдой X. Хеллот, потрясена, в том числе собственным поведением. Как может она любить человека, живущего в такой убогой обстановке. Алф Хеллот для нее — закрытый мир, но это ничего не меняет. Все равно она его любит. Позволяет орошать себя влагой жизни. Прижимается к нему на узкой кушетке в голой барачной комнате с унаследованной от немцев изношенной мебелью. Линда и Алф Хеллот — обнаженные. Одно тело, сплавленное из двух несовместимых частей. Они лежат неподвижно, прильнув друг к другу, и Линда знает, что это произошло. Убеждена, что и Алфик должен знать. Они не говорят ни слова, но именно поэтому он должен сознавать. Как летчик, должен понимать, что сию минуту они призвали из вселенной нового человека. Он явился, пройдя через туманности галактик, созвездия и констелляции, предельно горячий после полета сквозь атмосферу и пламя северного сияния, они своей любовью и своими движениями направляли весь его полет из космоса. Вместе вели его на посадку и внедрили глубоко в ее лоно. Там, надежно защищенный, будет он расти долгих девять месяцев, прежде чем сможет выдержать переход к жизни вне ее. На узкой старой кушетке с невыносимо скрипучими пружинами их движения изловили в непостижимых далях вселенной новое существо и отправили его в долгое странствие. Свершилось великое чудо. Сплетаясь с Алфом руками и ногами, губами, ногами и руками, Линда чувствует, как стучится в ней чудо и заключенные в нем глубины.
— Небесное тело, — шепчет она. — Небесное тело, небесное тело.
Она медленно проводит указательным пальцем левой руки по дуге вдоль поясницы. Дуга становится круче, и на изгибе Линда отрывает палец от горячей кожи Алфика. Линда Хюсэен снова думает о всевышнем, о сотворении мира, когда семя отца небесного разлилось в космосе сверкающими созвездиями.
Лейтенант Хеллот, который между сном и явью то включается, то отключается, будто электрическая сеть при перегрузке, смутно улавливает слова «небесное тело», и ему тотчас представляются самолеты и ракеты. Они быстро пропадают из поля зрения. Покойная безучастность, словно тело охлаждено до такой степени, что он вот-вот замерзнет совсем, овладевает им.