У черноморских твердынь
Шрифт:
В дальнейших боях за Одессу принимали участие и другие корабли. Из Севастополя приходили крейсеры, лидеры, эсминцы. В общей сложности они сделали, поддерживая войска, 165 выходов на огневые позиции.
Попытка захватить Одессу с ходу провалилась, и враг, осадивший город, перешел к планомерному наступлению, стремясь прорвать оборону то на одном, то на другом участке.
15–16 августа противник вклинился в наши позиции в Восточном секторе, захватив деревню Шицли. За нее вел упорные бои 1–й морской полк Я. И. Осипова — бывшего командира Одесского военного порта, который тогда еще имел звание интенданта 1 ранга, а уже потом стал полковником.
Потом мне рассказали, как одна из прибывших рот с ходу ринулась в атаку с командиром впереди, но он сразу был сражен вражеской пулей. На минуту наступило замешательство — кто-то залег, кто-то повернул назад. В этот критический момент, когда атака готова была захлебнуться, раздался громкий голос краснофлотца Дмитрия Воронко:
— Рота, слушай мою команду! За Родину! Вперед!
Бесстрашный моряк, будучи раз за разом трижды ранен, продолжал увлекать за собой товарищей, пока не упал замертво. Краснофлотцы ворвались в Шицли.
На следующий день 1–му морскому полку была придана рота пулеметного батальона. Поддерживаемый также береговой артиллерией и канонерской лодкой «Красная Грузия», он мужественно отстаивал свой рубеж. И все же противнику, продолжавшему наращивать свои силы и беспрерывно атаковать моряков, снова удалось их потеснить. Оголился фланг левого соседа — полка пограничников. Дальнейшее продвижение врага на этом участке могло иметь тяжелые последствия для всего Восточного сектора.
Положение помог выправить резервный батальон пограничного полка, доставленный на машинах к участку прорыва. Он внезапно нанес удар во фланг и тыл вклинившемуся в нашу оборону противнику. В районе деревни Шицли враг был окружен и разгромлен. Совместными контратаками пограничники и моряки отбросили и подошедшее неприятельское подкрепление. Морской полк полностью восстановил свои позиции. Были взяты пленные, захвачено 18 орудий, 3 танка, броневик и другие трофеи.
Такие бои шли на различных участках обороны. Однако главный удар враг наносил с северо–запада — в полосе 95–й дивизии. Как потом выяснилось, он имел здесь в первом эшелоне 3–ю и 7–ю пехотные и часть 1–й гвардейской дивизии, а во втором — 5–ю и 11–ю пехотные. 17 августа на этот же участок прибыла танковая бригада. В тыловом районе противника сосредоточивались 8–я и 14–я пехотные дивизии и 9–я кавалерийская бригада.
Наша 95–я — дивизия держалась стойко, не допуская прорыва своей обороны. Однако напряжение боев порой бывало таким, что командирам полков приходилось лично водить подразделения в контратаку.
17 августа командир 90–го стрелкового полка полковник М. С. Соколов сам возглавил свой резерв с двумя зенпульустановками и отбросил назад два румынских батальона с большими для них потерями. Счетверенные зенитные пулеметы, установленные на грузовых автомобилях, имели все стрелковые полки, и они широко использовались для отражения наземных атак.
За два–три дня противник потерял только в районе станции Карпово до 3 тысяч солдат убитыми. Но чего стоило удержать здесь наши позиции! Об этом может свидетельствовать, например, появившаяся 17 августа в журнале боевых действий армии запись о том, что командир 95–й дивизии бросил в контратаку последний резерв — комендантский взвод и роту связи во главе с начальником оперативного отделения штаба.
Надо сказать, что генерал В. Ф. Воробьев не жаловался на тяжелое положение своей дивизии и не просил усилить ее армейскими резервами. Правда, 95–я дивизия не так зависела от территории, как войска в других секторах, и могла ненадолго позволить себе даже маневренную оборону (здесь передний край отстоял от города примерно на 40 километров, а в других секторах кое–где он был ближе вдвое).
В какой-то степени Военный совет армии был тогда спокоен за Западный сектор. Утром все того же трудного дня 17 августа я даже временно взял три из девяти батальонов дивизии Воробьева для поддержки 25–й дивизии в соседнем Южном секторе. И шесть стрелковых батальонов, поддерживаемые одним пулеметным, противостояли шести пехотным дивизиям румын… Что и говорить, такое соотношение сил, допущенное даже на короткое время, могло иметь печальные последствия. Однако обстановка заставляла идти на риск.
Вдобавок на генерала Воробьева возлагалось руководство контрударом, который был предпринят, чтобы восстановить положение на стыке 95–й и 25–й дивизий. Но на следующий день пришлось думать о том, чем и как помочь самой дивизии Воробьева: появилась реальная угроза, что враг возобновит здесь наступление крупными силами.
Готовых резервов не было. Мы собрали 600–700 бойцов из выздоравливающих и только что призванных, взяли из Восточного сектора отряд моряков и бронепоезд и все это передали в распоряжение В. Ф. Воробьева. Артиллеристам его дивизии подбросили снарядов, в которых у нас тогда ощущался острый недостаток. На поддержку этой дивизии нацелили с утра всю истребительную авиацию — 69–й авиаполк.
Но важнее всего было то, что к встрече противника основательно подготовилась сама 95–я дивизия. На танкоопасное направление — по обе стороны железной дороги — были выдвинуты артиллерийский полк майора А. В. Филипповича и отдельный противотанковый дивизион капитана В. И. Барковского. На ожидаемом направлении главного удара оборонялся 161–й стрелковый полк под командованием опытного и энергичного полковника С. И. Сереброва. Тут же находились пулеметчики— кадровые, отлично подготовленные — из Тираспольского укрепрайона. Местами станковые пулеметы были расставлены в 40 метрах один от другого.
Начарт дивизии полковник Д. И. Пискунов хорошо организовал огонь артиллерии. Было приказано открывать его, как и пулеметный огонь, только по сигналу, который последует при подходе пехоты и танков на 200— 300 метров к переднему краю.
Как мы и догадывались, противник утром 18 августа перешел здесь в наступление. После сильной артподготовки к нашим позициям двинулись танки, за ними — густыми цепями пехота. Не встречая ответного огня, она шла во весь рост, стреляя на ходу.
Наши бойцы и командиры проявили огромную выдержку, ожидая сигнала. Когда он последовал с НП 161–го полка, был открыт огонь из всех видов оружия. Поле боя окуталось дымом — горели танки. Цепи вражеской пехоты остановились, залегли, потом начали отходить.
В этом бою противник потерял 28 танков и не менее половины участвовавших в атаке солдат и офицеров, что подтвердили потом неприятельские оперативные документы. Были разбиты наступавшие в первой линии две пехотные дивизии (3–я и 7–я) и танковая бригада.
Разгром противника у станции Карпово явился результатом слаженных действий пехоты, артиллерии, авиации. Отлично действовал бронепоезд, построенный одесскими рабочими (он был передан армии в первых числах августа), который зашел противнику в тыл и вел пулеметный огонь сразу с двух бортов.