У черноморских твердынь
Шрифт:
Приморской армии были подчинены Тираспольский укрепленный район, Дунайская флотилия (уже отошедшая к тому времени с Дуная) и Одесская военно–морская база.
— Главное внимание, — рассказывал Никандр Евлампиевич Чибисов, — я сосредоточил на строительстве оборонительных сооружений, на подступах к Одессе да и в самом городе. В этом деле нам крепко помогает начальник инженерных войск фронта Аркадий Федорович Хренов.
— А разве он еще здесь?
— Здесь! И все время на строительстве оборонительных рубежей. Сейчас, я думаю, и мы с вами туда поедем.
Я еще в штабе фронта слышал о том, что генерал-майор
В этот же день мы побывали на создаваемых оборонительных рубежах. Работы там шли полным ходом. В степи были вырыты противотанковые рвы, копались окопы. Уже заметна была подготовка к обороне и в самом городе. У окраин возводились противотанковые препятствия, баррикады. Вместе с бойцами инженерностроительных батальонов работали жители города. Одесса готовилась стать частью фронта, поднималась на борьбу с ненавистным врагом.
На следующий день, 31 июля, прибыл генерал–лейтенант Г. П. Софронов, назначенный командующим Приморской армией. С Георгием Павловичем мы встретились тогда впервые и сразу стали работать очень дружно. По всем существенным вопросам у нас было полное единодушие, практические дела решались быстро.
В качестве члена Военного совета к нам прибыл бригадный комиссар Михаил Григорьевич Кузнецов, работавший до войны секретарем Измаильского обкома партии. Таким образом, Военный совет был создан и приступил к работе.
Решать приводилось много самых различных вопросов, в том числе и такой, что делать с тылами других армий.
Наши войска отходили под натиском врага на восток. И нередко им приходилось двигаться, придерживаясь не дорог, а лишь определенного направления. Тылы же, как правило, отходили по дорогам. А на территории Одесской области почти все большие дороги вели в Одессу. Так и вышло, что к началу ее обороны тут скопилось немало тыловых и вспомогательных частей и подразделений, полевых госпиталей, принадлежавших другим армиям Южного фронта, особенно 9–й. Их командиры и начальники являлись в штаб Приморской армии, чтобы выяснить, как им теперь быть, кому подчиняться.
Командир Одесской военно–морской базы контр–адмирал Г. В. Жуков считал, что все оказавшееся в Одессе должно здесь остаться, автоматически включаясь в Приморскую армию. Но безоговорочно согласиться с этим Военный совет не мог. Мы дали начальнику штаба армии генерал–майору Г. Д. Шишенину указание: оставляя то, что действительно необходимо для укомплектования частей, подходить к решению вопроса разумно, по–государственному. Нельзя было, например, (хотя нам и не хватало людей) использовать рядовыми радиотехников и других специалистов, медицинский персонал. Их следовало вернуть в свои армии, а собственные задачи решать теми силами и средствами, которые нам даны. Это и делалось, указание Военного совета штаб выполнял неуклонно.
Остановить врага можем!
Первейшая, самая главная задача, которая сразу встала перед Военным советом, заключалась в том, чтобы обеспечить переход Приморской армии к жесткой обороне и тем остановить дальнейшее продвижение врага. Сделать это было тем более трудно, что отход с боями от рубежа к рубежу,
И не только противотанковые рвы и окопы требовались для устойчивой обороны. Нужно было создать перелом в сознании людей, укрепить у бойцов веру в свои и общие наши силы, убедить всех, что мы можем остановить фашистских захватчиков. А путь к такому перелому, важнейшее средство, способное его обеспечить, мы определили так: поднять роль коммунистов и комсомольцев в бою.
Кто, как не они, передовые люди армии, могли и должны были личным примером мужества, стойкости, отваги помочь всей массе бойцов обрести и развить в себе эти качества! И прежде всего обязаны были делать это, находясь там, где решается успех боя, коммунисты и комсомольцы, поставленные на любые командные посты, все наши политработники. Того же требовали мы от коммунистов штаба, от работников политотдела армии, направляемых в войска.
Вспоминая то трудное и грозное время, я вновь вижу героев–командиров, героев–комиссаров. И если командиру все-таки часто было необходимо управлять боем с КП, то для политработника в бою существовало одно место — в окопе переднего края, в первой шеренге атакующих бойцов.
Перед глазами встает обычная для тех дней картина. Часть ведет жаркий бой. Чтобы сдержать натиск противника, наши подразделения идут в контратаку. Враг обрушивает на них яростный артиллерийский и минометный огонь, и вот — бойцы остановились, залегли… И тогда встает во весь рост комиссар или политрук. Призывно подняв над головой автомат, он кричит:
— Товарищи, братцы! Вперед за мной! За Родину!..
И уже заглушает могучее «ура» разрывы мин и снарядов, и никаким огнем не остановить порыв людей.
— Комиссар впереди! — ободряют они друг друга. — Комиссар с нами!..
Так водили бойцов в контратаки, показывая образцы неустрашимости, старший политрук Григорий Лимонов из нашей кавдивизии, военком 161–го стрелкового полка старший батальонный комиссар Самуил Лившин, комиссар 1–го морского полка старший политрук Митраков. Не будет преувеличением сказать, что так же вели себя все политработники. Иначе тогда было просто нельзя.
Как известно, в начале войны отход наших частей и подразделений нередко объяснялся тем, что многих красноармейцев страшила, приводила в смятение бронированная лавина вражеских танков. И в частях, которые вошли в состав Приморской армии, встали на защиту Одессы, эта танкобоязнь тогда еще не исчезла. А у нас было очень мало противотанковой артиллерии, совсем еще не было специальных противотанковых гранат…
Но к тому времени бывалые солдаты уже знали, каким сильным средством борьбы с фашистскими танками может служить наполненная горючей жидкостью бутылка. Это средство успели даже усовершенствовать. Рабочие одесского стекольного завода стали изготовлять к бутылкам самовоспламеняющиеся запалы (раньше, прежде чем бросить бутылку, ее нужно было поджечь). Налаживалось в Одессе и производство ручных гранат повышенной взрывной мощности, которые тоже годились против танков.
Обсуждая в Военном совете, как побыстрее изжить в армии танкобоязнь, мы пришли к выводу, что одной разъяснительной работы тут недостаточно. Необходимо было показать и доказать бойцам, что в их распоряжении есть средства, которыми можно уничтожать танки.