У Черных рыцарей
Шрифт:
На минуту воцарилось молчание. Все с любопытством глядели на Марию, что она скажет.
Девочка окинула всех долгим взглядом и молча пошла к машине.
МЕСТЬ АГНЕССЫ МЕНЕНДОС
Банкиру Карлосу Менендосу менее всего нужна была служанка. Он даже не знал, сколько у него слуг и какие они. Всем в его доме после смерти жены заправляла старая нянька Пепита. Не вмешивалась она только в управление виллой своего бывшего питомца в Сан-Рафаэль — чудесной местности неподалёку от Мадрида. Здесь хозяйством ведала тётка Карлоса — донья Иренэ, молчаливый
Сюда и привёз дон Карлос Марию.
Донья Иренэ привыкла к тому, что время от времени Карлос привозит с собой «хорошенькую знакомую», которой крайне необходимо подышать свежим воздухом и отдохнуть от столичной сутолоки. Молчаливо включившись в эту игру, донья Иренэ вежливо приветствовала каждую гостью, всячески её ублажала, тактично не замечая вульгарных манер очередной знакомой, чересчур свободного её поведения, нескромности туалетов Но чтобы на вилле появилась цыганка, да ещё такая молоденькая, почти девочка, — нет, такого старуха не помнила.
Впрочем, вначале донья Иренэ не очень горевала по этому поводу. Убедившись в мимолётности увлечений своего племянника, она надеялась, что пройдёт месяц, другой — и Мария исчезнет так же бесследно, как и все её предшественницы. Очевидно, на такой финал новой любовной авантюры рассчитывал и дон Карлос.
Он охотно откликнулся на приглашение старого приятеля принять участие в морской прогулке на яхте. Даже начал готовиться в дорогу. Но все его планы рухнули.
Произошло невероятное: банкир Карлос Менендос влюбился. До безумия!
Возможно, этому способствовала прошлая жизнь. Стареющий банкир, успевший в молодости немало покуралесить, теперь стремился к чему-то большему, чем купленная любовь или скоропреходящая интрижка. Возможно, этот взрыв бешеной страсти был вызван поведением Марии, которая держала себя с неприступностью королевы.
— Убегу! — заявила она при первой же попытке Карлоса добиться своего силой. — Задушу сонного вот этим шарфом и убегу! — Глаза девушки при этом так блеснули, что Карлос понял — свою угрозу она выполнит не колеблясь.
То, что Марию может потянуть к вольной цыганской жизни, теперь очень волновало Карлоса. Иногда он совсем лишался рассудка от страха. Уезжая утром в Мадрид, он по нескольку раз напоминал слугам, чтобы они следили за каждым шагом девушки. Удвоенный штат садовников охранял все подступы к вилле и был обязан немедленно сообщить в полицию, если где-либо вблизи будут замечены цыгане. С полицией на этот счёт у Менендоса была особая договорённость. Часто среди дня Карлос бросал все дела и мчался в Сан-Рафаэль, гонимый подозрениями, страхом и непобедимым желанием убедиться, что Мария здесь, не сбежала. Лишь увидев девушку, он успокаивался и посылал гонцов в город за каким-либо новым украшением, лакомствами, за всем, что могло понравиться его маленькой колдунье.
Мария принимала подарки с таким видом, словно драгоценные камни и шёлковые наряды были для неё привычными вещами. Она равнодушно отодвигала вазу с самыми вкусными пирожными, чуть надкусывала дорогую конфету, едва прикасалась к отборным фруктам.
Отоспавшись на мягком, отъевшись за всю свою голодную жизнь, девушка явно затосковала. Целыми часами она сидела неподвижно, впившись взглядом в тучку на далёком горизонте, а когда та исчезала, Мария вдруг вскакивала с места, швыряла на пол всё, что попадалось под руку, срывала с себя браслеты, бусы, с озлоблением топтала их ногами.
Таких припадков злобы Карлос боялся больше всего. Он был готов лечь девушке под ноги, только бы она успокоилась, только бы улыбнулась.
— Мария приворожила нашего хозяина каким-то зельем, все цыганки — ведьмы, — нашёптывали донье Иренэ служанки.
Старая женщина и сама готова была поверить в колдовские чары. Тем более, что в характере девушки было что-то непостижимое. Все остальные вели себя, как подобает в их положении — сначала немного капризничали, потом всеми силами стремились войти в милость, затем и вовсе стушёвывались. А эта даже не приказывает, а все делается, как она хочет, подарки принимает как бы из милости, голова гордо закинута, как у инфанты. И Карлос при ней даже не паж, а просто шут. Совсем ума лишился. Хорошо ещё, что эта цыганка-ведьма не жадна на деньги. А то этот сумасшедший мог бы за один танец или песню положить к её ногам все своё состояние.
Донья Иренэ даже не догадывается, как близка она к истине.
Да, дон Карлос не то что состояние, но и имя Менендосов решил предложить Марии.
Понимая, какую скандальную сенсацию может вызвать женитьба одного из богатейших банкиров Мадрида на неграмотной цыганке, дон Карлос решил не разглашать своего намерения. Он просто внезапно заболел нервным расстройством, которое требовало долгого и систематического лечения, а главное отдыха от всех дел.
— Понимаешь, я так устал, что ни один врач здесь мне не может помочь. Надо рассеяться, изменить условия жизни. В таких случаях лучший врач — поездка за границу, — объяснял он тётке, которая страшно перепугалась, поверив в болезнь племянника.
— Я уверена, что такой отдых пойдёт тебе на пользу, — согласилась она.
— Свежие впечатления, новые интересные знакомства…
Донья Иренэ оборвала фразу, боясь сказать что-либо лишнее. В глубине души она лелеяла надежду, что Карлос, разлучившись с Марией, навсегда вылечится не только от всех болезней, но и от этого нелепого увлечения; возможно, даже найдёт достойную пару и снова женится.
Через месяц, уладив все свои дела в Испании, дон Карлос Менендос выехал за границу. Собираясь в дорогу, он приказал и Марии быть готовой.
— Отвезу её обратно в табор, — коротко объяснил он.
Донья Иренэ облегчённо вздохнула.
С этого времени в Сан-Рафаэль монотонное течение времени нарушалось лишь получением писем и открыток с незнакомыми марками и штемпелями чужих стран. В своих корреспонденциях Карлос коротко сообщал, что чувствует себя лучше, но не настолько хорошо, чтобы можно было надеяться на быстрое воэнрашение домой; туманно намекал на какие-то личные причины столь длительного отсутствия.
Старая тётка не знала, что и думать. Через несколько месяцев пришло письмо, которое все объяснило. Племянник писал, что неделю назад он женился на дочери турецкого негоцианта, что новая жена ради него приняла христианскую веру и назвали её Агнессой, — теперь она добрая католичка. А ещё через год телеграмма-молния принесла новую радостную весть: у супругов Менендос родилась наследница и назвали её в честь старой доньи Иренэ.