У дочери графа есть тайна
Шрифт:
— Никогда не видела Роберта таким, — возразила Эллейн. — Это был не он! Кто-то другой говорил за него!
— Хотел бы я сказать, что ты права, — печально заметил маг.
— Неужели ничего нельзя сделать? — растерянно спросил Ланси. — Если дать им воду из источника… ведь можно? По глотку. Пожалуйста! Ведь это наш отец и наши братья!
Шорох вздохнул.
— Они не достойны пройти к источнику. Но я не могу отказать вам в вашей просьбе, — сказал он. — Ланси, ты прав. Вода из источника могла бы им помочь. Вот
— Что? — спросила Эллейн.
— Ваша мать просила о том же. Она тоже могла видеть тени… и пришла просить за Лоргов. Я объяснил ей: то, что она видит как тень — это темная часть души ее мужа. С этим ничего нельзя сделать. Он волен не слушать.
— Ты отказал ей? — спросил Ланси.
— Отчего же? Она все же не была Лоргом по крови, поэтому провести к источнику ее я не мог. Но мог выполнить просьбу. Так что воды дал. Всем по глотку, и ей самой. Источник откликается только на желания Лоргов. Но глоток воды — это здоровье и сила… Тогда младшей у нее была дочь, — проговорил Шорох задумчиво. — С тех пор я ее не видел.
— Она умерла, — проговорила Эллейн.
— Я понял, — кивнул Шорох. И не стал продолжать, что, вероятно, свой глоток мама Эллейн и Ланси так и не выпила, отдав его Ланси, который родился слабеньким.
— Тебе действительно лучше? — спросила девушка. Шороха все еще пошатывало от слабости.
— Намного. Но к источнику лучше сходить. Твоему брату требуется восстановить силы.
Эллейн тревожно взглянула на Ланси. Тот только пожал плечами, будто ничего не почувствовал.
Они шли долго, и тропинка исчезала сразу за ними, а деревья смыкались. Иногда казалось, они бродили кругами. То знакомое бревно, покрытое мхом, показалось справа. На нем осталась одна единственная ветка, торчавшая вверх. То сухое дерево с большим дуплом, из которого торчал истлевший мох. Должно быть, здесь было чье-то жилище, теперь оставленное.
— Лес защищает дорогу, — словно услышав мысли Эллейн, пояснил Шорох.
Наконец, впереди показалось озерцо. А возле него — крепкий деревянный дом с крытым крыльцом да резными наличниками и коньками.
Деревья недовольно зашумели, сдвинулись, закрывая дорогу, по которой пришли Хранитель и Лорги.
— Давно здесь никого не было, — пояснил Шорох.
Эллейн взглянула на брата. Нет, если бы Ланси видел дом, обязательно нарисовал бы его, не удержался.
— Нам ведь придется возвращаться, — с сомнением проговорил младший брат.
— Ваши братья сюда все равно не попадут против моей воли, — покачал головой Шорох. — А теперь им и принудить меня нечем…
Он вдруг замолчал, странно глядя на Эллейн. И у девушки от его взгляда запылали щеки.
— Что? — спросила она.
— Нет… ничего, — неловко ответил маг. — Идемте.
В его доме было мало мебели. Грубо сколоченный стол, да лавка у стены. Большой ларь в дальнем
— Погляди-ка, у него там борть, — заметил он.
— Целое хозяйство, — пробормотала Эллейн, усаживаясь на лавку.
И совсем она не волновалась о том, что Хранитель может нарушить свое слово: не дать живительной воды из источника, запереть в доме да принудить отрабатывать вину братьев и отца. Как ведьмы заставили его самого служить за попытку воровства.
Ланси устроился рядом. Вздохнул:
— Жаль, нет бумаги, зарисовать бы… хотя, наверное, и не нужно.
Он скоро начал клевать носом. К тому моменту, когда появился Шорох, умывшийся, посвежевший, в чистой одежде, Ланси уже посапывал, привалившись к плечу Эллейн. Шорох посмотрел на него, улыбнулся. Подошел, аккуратно поднял с лавки и отнес к печи, уложил там на полатях.
— Пусть поспит. С ним все будет в порядке, просто нужно отдохнуть. Не ожидал я, что у него такая силища. Столько лет этот отвратительный ошейник мне покоя не давал уже одним своим существованием. А твой брат его одним словом… — Шорох покачал головой.
— А ты сам как?
Ран видно не было. Должно быть, без ошейника да в лесу, Шорох вернул себе магию да излечился. А ведь на какое-то мгновение Эллейн показалось — он умирает.
— Вы спасли меня.
На столе вдруг появилась посуда. Простая, глиняная да берестяная. Зато как ароматно запахло ягодами.
— Хлеба у меня здесь почти не бывает, — пояснил Шорох. — Зато мяса достаточно.
— А печь ты не топишь? — спросила Эллейн.
— Топлю, — усмехнулся Шорох. — Но дыма людям не видно.
— Чудеса. Я, признаться, думала, у тебя нора есть, и ты все больше волком по лесу бродишь.
Шорох тихо засмеялся.
— Нора тоже есть. А дом на самом деле мне достался от ведьм. Мне самому он не всегда нужен. Я действительно большую часть времени волк… был волком. В общем, если захочешь, нору я тебе тоже как-нибудь покажу.
Эллейн улыбнулась. Это было все равно, что обещание встретиться вновь.
— Я рада, что ты жив, — сказала она. — Я так испугалась, когда увидела тебя. Это… лучше уж не выходи из леса вовсе, чем снова случится такое…
— Больше не случится, — пообещал Шорох.
— Только обещаешь! — возразила она. — А сам едва не умер! Как самый обычный человек.
Шорох сел рядом с ней, обнял за плечи, и эта близость была нужна ей, чтобы точно помнить: с ним действительно все хорошо. Потому Эллейн не вырывалась и не напоминала о приличиях.
— Знаешь, я стал Хранителем не потому, что был благороден и подходил на эту роль, — проговорил Шорох задумчиво. — Обычно-то этой чести удостаивались самые благородные из Лоргов.