У-гу!
Шрифт:
— Мам, он тут ни при чем. Я сам так решил.
— Я понимаю, ты хотел ему помочь. Но все-таки это был обман, предоставление ложной информации. Это серьезный проступок, дорогой…
— Я знаю.
— В общем, мы с папой не хотим, чтобы ты попал в беду. Даже ради друга.
Рой приподнялся на локте.
— Он бы скорее умер, чем сказал, как его зовут. А ему было совсем плохо. Ему нужен был доктор.
— Я понимаю. Понимаю, поверь мне.
— Они задавали миллионы дурацких вопросов, а он едва на ногах держался, —
Рой ждал от мамы очередной нотации, но она лишь улыбнулась. Разглаживая одеяло, она сказала:
— Знаешь, иногда очень сложно понять, что правильно, а что нет. Сердце говорит тебе одно, а голова — совсем другое. И нужно взвесить то и другое, чтобы принять лучшее решение.
Что я, в общем-то, и сделал, подумал Рой.
— А этот мальчик, — продолжала мама, — почему он отказался говорить, как его зовут? И почему он так странно ушел из больницы?
Рыбохват сбежал через окно женского туалета, рядом с рентгенкабинетом. А свою зеленую футболку с оторванным рукавом повесил на антенну патрульной машины Дэвида Делинко, которая стояла напротив приемного покоя.
— Наверное, он боялся, что дежурный позвонит его матери.
— И что?
— А то, что он ей не нужен. И она запрет его в колонию для малолеток.
— Как?!
— Она его отослала в военную школу, — объяснил Рой, — и не желает, чтобы он возвращался. Беатриса сама слышала, как она это говорила кому-то по телефону.
Мама Роя склонила голову набок, словно не совсем доверяя собственным ушам.
— Как ты сказал? Он не нужен своей маме?
В ее глазах появилось странное выражение то ли грусти, то ли гнева, то ли того и другого вместе.
— Он ей не нужен? — переспросила она.
Рой угрюмо кивнул.
— О Господи.
Мама сказала это так тихо, с болью в голосе, что Рой испугался. Он уже пожалел, что рассказал ей эту часть истории Рыбохвата.
— Прости, мама. Я не хотел тебя расстраивать. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, мой родной.
Она поцеловала его в щеку и еще раз подоткнула одеяло. Прежде чем затворить за собой дверь, она обернулась и, стоя на пороге, сказала:
— Мы тобой гордимся, Рой. Я хочу, чтобы ты это знал. Твой отец и я — мы очень гордимся тобой.
— Папа рассказал тебе про сов?
— Да. Это очень печально.
— И что мне делать?
— Ты о чем?
— Ни о чем, — ответил Рой, поворачиваясь к стене. — Спокойной ночи, мам!
Собственно, мама уже дала ему совет. Осталось только решить спор между головой и сердцем.
Глава четырнадцатая
К счастью, назавтра была суббота — не надо рано вставать и мчаться на автобус.
Не успел Рой спуститься к завтраку, как зазвонил телефон. Это был Гаррет. Раньше он никогда не звонил, а сегодня вдруг решил вытащить Роя кататься на скейтборде по торговым галереям.
— Я же говорил, у меня нет скейтборда, — помнишь?
— Ничего. У меня есть запасной.
— Спасибо, но сегодня не получится.
На самом деле Гаррет звонил, конечно, чтобы узнать насчет вчерашнего.
— Чувак, его кто-то примотал к флагштоку!
— Не я, — коротко сказал Рой. Ему не очень хотелось обсуждать эту историю при родителях.
— Тогда кто? И как?
— Без комментариев, — ответил Рой, подражая Рыбохвату.
— Да ладно тебе, Эберхард!
— Пока! Увидимся в понедельник.
После завтрака они с папой съездили в веломагазин за новой шиной, и к обеду Рой снова был на колесах. Адрес Л. Б. Липса нашелся в телефонной книге, так что Рой без труда отыскал нужный дом. Липсы жили на улице Вест-Ориоль — той самой, где останавливался школьный автобус и где Рой впервые увидел босого бегуна.
На подъездной дорожке у Липсов стояли блестящий кабриолет «Камаро» и старенький помятый пикап «Субурбан». Рой прислонил велосипед к почтовому ящику и направился к входной двери. Из дома доносились сердитые крики, но Рой надеялся, что это просто какой-нибудь дурацкий телесериал, включенный на полную мощность.
Когда он постучался в третий раз, дверь распахнулась и на пороге показался Леон Липс во всей своей двухметровой красе. Глава семейства был в мешковатых спортивных трусах красного цвета и сетчатой майке-безрукавке, из-под которой выпирало бледное пузо размером с пивной бочонок. Похоже, после ухода из профессионального спорта он и пяти минут не провел в спортзале. От баскетболиста в нем остался только рост.
Чтобы взглянуть ему в лицо, Рою пришлось задрать голову. Вид у Леона был рассеянный.
— Здрасьте, а Беатриса дома? — спросил Рой.
— Ага. Только она занята.
— Да я на минутку, — сказал Рой. — Я насчет уроков, из школы.
— Из школы, — задумчиво повторил Леон, словно не мог вспомнить, что такое школа и где его дочь бывает пять дней в неделю. Пробубнив что-то неразборчивое, он побрел в глубь дома.
Вид у Беатрисы был расстроенный.
— Я зайду? — спросил Рой.
— Не сейчас, — вполголоса ответила она. — Не та обстановка.
— Тогда, может, ты выйдешь?
— Не получится, — Беатриса бросила взгляд через плечо.
— Ты уже знаешь про больницу?
Она кивнула.
— Извини, что не смогла вовремя вернуться.
— Как твой брат?
— Лучше.
— Так, что такое? Кто там? — недовольно спросили из прихожей.
— Просто приятель.
В дверном проеме появилась женщина ростом чуть выше Беатрисы, с острым носиком, гривой кудрявых рыжеватых волос и подозрительным взглядом. От сигареты, зажатой в наманикюренных пальцах, поднимались завитки сизого дыма.