У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Он пожал плечами:
— Все ем. Особого пристрастия в еде нет. Люблю жареную картошку.
— Андрей, ты учишься на заочном или на данный момент безработный?
Он нахмурился, пододвигая к себе тарелку со вторым:
— Техникум строительный закончил, но на хорошую работу не устроиться. Так, перебиваюсь…
— Чем, если не секрет? Ты москвич?
— Я с Калужской области. Здесь снимаем с одним парнем комнату. Какое-то время торговал на рынке, потом был грузчиком, курьером.
— Машину откуда так хорошо знаешь?
— У меня отец шофер. Я с малых лет вожу.
Она
— Но ведь иномарка не грузовик. Ее-то откуда знаешь?
— Полгода водителем работал у одного типа, пока его не посадили. Пять иномарок успел выучить…
Он принялся за желе. Поднял голову и сказал:
— Как вкусно! Я такого еще не пробовал.
Степанова улыбнулась:
— Спасибо. Что будешь — чай, кофе, какао или апельсиновый сок?
— Давайте сок.
Она достала пакет из холодильника и налила большой стакан:
— Я бы чайку попила. Вот пакетик и чашка. Завари, пока переоденусь, чтобы время не терять…
Включила чайник и отправилась в спальню. Андрей остался один. Он вытащил из кармана маленький пакетик с сероватым порошком. Повертел в руках, посмотрел на свет и снова забил в карман. Тяжело вздохнул. Положил пакет с чаем в чашку и заварил кипятком. Снова вытащил пакетик с порошком и отсыпал часть в кипяток.
Услышав шаги на лестнице, решительно выплеснул чай в раковину. Торопливо забил порошок в карман и принялся торопливо мыть чашку. Выбросить использованный пакетик не успел. Достал второй пакет с чаем. Вошла Марина в черном костюме. Ее лицо было печально. Сделала вид, что не заметила пакетик в раковине. Придвинула к себе чашку и не спеша принялась пить. Спросила:
— Андрей, если хотите, можете себе еще сока налить. Ой, совсем забыла про пирожки! Вон в той банке лежат. Я вчера пекла. Берите. И вообще, на будущее запомните, есть захотели — ешьте. Я не запрещала Эдуарду питаться тогда, когда он хочет и вам не собираюсь.
Его лицо покрылось пятнами. Он опустил голову, делая вид, что чем-то испачкал рубашку и сказал:
— Спасибо, Виктория Ахметовна.
Она искоса посмотрела на его лицо, застывшее в отчаянии. Парень явно не знал, что делать. Испугалась, что он может выдать себя в автомобиле, но и предупреждать не хотелось. Интересная мысль промелькнула в голове и она едва не улыбнулась. Встала. Составила всю посуду в раковину:
— Приеду, помою. А сейчас поехали на Новодевичье кладбище.
Вышли из дома. Она села в машину. Выехали за ворота. Марина зевнула и удивленно сказала:
— Странно. Чай пила, а состояние какое-то странное. Спать охота. — Потерла виски, обратив внимание на удивленный взгляд парня. Махнула рукой: — Андрей, не обращай внимания, я после катастрофы успокоительные пью. Это всего скорее они действуют. Ты, надеюсь, знаешь, где Новодевичье кладбище находится? Тогда вперед, а я посплю.
Степанова сняла черную шляпу, закрыла глаза и притворилась спящей. Парень ничего не мог понять. Он прекрасно помнил, что выплеснул чай с наркотиком. Но женщина явно была под дозой. Этот наркотик тормозил психику, превращая даже самого волевого человека в раба, подчинявшегося чужой воле. Он несколько раз смотрел в зеркало и даже оборачивался, чтобы увидеть красивое лицо.
— Виктория Ахметовна, приехали…
Она пошевелилась и медленно открыла глаза. Покрутила шеей так, словно она затекла и наконец осмысленно взглянула на шофера:
— Приехали? Тогда пошли. Вон и цветы продают…
Он поставил машину на сигнализацию и вместе с ней направился к цветочному киоску. Марина выбрала две крупные бардовые розы на длинных стеблях. Заплатила и направилась к воротам. Предъявила служащему пропуск, кивнув на Андрея:
— Он со мной!
Уверенно направилась по аллее прямо. Старого прапорщика, который учил ее стрельбе, она узнала издали по характерному сломанному носу и подпрыгивающей походке. Когда-то давно он не удачно сломал ногу и она срослась не ровно. Евсеич подметал опавшие листья на аллее, складывая их в мешок. Он тоже заметил Марину, но ничем не выразил этого. Она прошла мимо, но метров через пятнадцать остановилась и попросила Андрея:
— Подожди минутку. Хочу попросить смотрителя приглядеть за могилой. Вдруг меня долго не будет…
Она направилась назад. Остановилась рядом и уборщик встал. Наклонилась к прапорщику:
— Евсеич, мне с этим парнем побеседовать надо. Помоги.
Он громко сказал:
— Приглядеть-то не сложно. Только прошатых уж больно много…
— Я заплачу вам.
— Хорошо. Назад пойдешь, тогда. На виду не стоит с деньгами. Я вон в той каморке обитаю…
Прапорщик указал пальцем на последнюю дверь в пристройке справа от часовни. Марина кивнула. Подошла к Андрею:
— Вроде договорилась. На обратном пути зайдем к старику…
Двинулась дальше. Он со смешанным чувством тревоги и покоя оглядывался на памятники и кресты вокруг. Женщина пару раз поворачивала в узких аллеях. Наконец остановилась возле черной мраморной плиты с золотой надписью «Гочияев Рамзан Рустамович». Она медленно наклонилась и положила цветы на плиту. Достала из сумочки тряпку и протерла памятник, сбросив упавшие листья. Минут пять молча постояла рядом и направилась к аллее, набросив на лицо густую вуаль. Андрей решил, что она плачет, так как Виктория Ахметовна покусывала платок. Она направилась к каморке прапорщика, пригласив шофера с собой:
— Ты со мной. Что-то он мне подозрительным показался.
Едва дверь за спиной закрылась, руки женщины лихо швырнули парня в центр комнатушки. Он не ожидал подобного и среагировать не успел. Старый прапорщик за пару секунд спеленал ему руки за спиной и сел у двери, чтобы никто не зашел. Андрей опешил и не сопротивлялся. Лицо женщины уже не выглядело высокомерно-капризным и усталым. Она толкнула его на диван и парень рухнул боком на истертое сиденье. С трудом повернулся и сел, удивленно глядя на «хозяйку». Женщина уверенно придвинула себе стул и верхом оседлала его, опираясь локтями в спинку. Зеленые глаза в упор смотрели в карие. В голосе послышались стальные нотки, когда она заговорила: