У каждого свой путь.Тетралогия

Рябикина Любовь

Сердце полковника сжалось. Но он понимал ее правоту. Понимал, что если с ним что-то случится, женщина сорвется и тогда ее гибель будет не за горами. Он знал жестокость фанатиков. Прикинув все шансы, решил внять ее совету и спрятаться. Так было больше вероятности, что Степанова останется жива.

Утром последовал скандал, о котором Олег забыл напрочь. Он попытался привлечь женщину к себе, все еще помня о прошедшей ночи и вдруг услышал от Маринки капризное:

— Отпустите меня, Эдуард!

Она

несколько раз звучно, но не сильно, ударила его по обнаженной груди, делая вид, что сопротивляется. Фыркнула, утыкаясь в подушку. Шергун искренне удивился произошедшей перемене, приподнялся на локте и вдруг увидел смеющиеся глаза. Она ласково погладила его по шее и еще более капризным голоском вякнула при этом:

— Женская слабость простительна, но как вы, мужчина, могли пренебречь своими обязанностями?

Он протянул руку и убрал волосы, прикрывавшие ее лицо в сторону. Решил подыграть и возмущенно ответил:

— Но вы же сами кричали! Я думал, что к вам бандиты забрались и просто бросился спасать! А вы меня в постель затянули и теперь обвиняете.

Маринка прикрыла глаза ладонью и погрозила ему пальцем. Подавив хохот, яростно взвизгнула:

— Я!?! Нечего было ко мне в спальню в одних трусах врываться!

Он, с самым серьезным видом, удивленно ответил:

— Тогда чего вы ругаетесь? Разве мы плохо ночь провели? По-моему все было прекрасно! Иди сюда, Вика…

Маринка набросила одеяло ему на голову. Вскочила и затопала ногами, торопливо накидывая халат на обнаженное тело:

— Вон отсюда! Вон!!! Чтобы ноги вашей в моем доме не было! Он еще смеет рассуждать. Кто ты такой вообще?!

Все звучало вполне естественно. Шергун, не вставая, натянул трусы. И заткнул уши пальцами от ее истошного визга. Указал на микрофон в лампе. Женщина беззвучно рассмеялась, кивнула и со всей силы треснула кулаком по тумбочке. От удара взвизгнула еще пронзительнее, словно ударившись. Подслушивающие на другом конце провода наверняка оглохли от этого звука.

Оба увидели выпавший микрофон и растерялись. Шергун опомнился первым. Потянулся через кровать и хотел взять его в руки, но Степанова покачала головой. Тогда он попытался уговорить ее:

— Вика, разве нам плохо было вместе? Чем я тебя обидел? Остановись…

Маринка подскочила к двери и распахнула ее:

— Убирайся! Я не желаю видеть перед собой твою рожу, словно укор. Я изменила памяти мужа. О Аллах, как же низко я пала!

На пальцах пояснила: протяни еще полчаса. Он подошел и обнял ее, провел ладонью по волосам, целуя в висок:

— Вика…

Степанова не отстранилась, но крикнула для «слушателей»:

— Не трогай меня!

А сама даже не шелохнулась в его объятиях. Мало того прильнула к нему всем телом, крепко обняв за пояс. Шергун ласково провел рукой по ее шее:

— Вика…

В ответ раздалось рычание:

— Убирайся! Лукавый гяур!

Улыбнулась и потерлась щекой о его грудь. Оба, обнявшись,

вышли в коридор. Марина знала, что на лестнице микрофонов нет. Прижалась к уху полковника и шепнула одними губами:

— Спасибо за сегодняшнюю ночь и забудьте о ней. Вы поняли, я видела.

Провела пальцем по его губам и легонько коснулась щеки губами. Резко отстранилась и вновь потребовала:

— Убирайся!

Он в ответ грустно улыбнулся, пожал плечами и возразил:

— По-моему, вы еще не заплатили мне за работу, да и вещи мои здесь…

— Собирай шмотки, а я расчет приготовлю!

Кинулась на кухню. Выглянула в окно: ветки на заборе не было. Обрадовалась. Значит, визуального наблюдения за дачей со стороны исламистов нет. Забила в пакет половину жареной курицы, маринованные огурцы, десяток пирожков, полбатона колбасы, хлеб, помидоры, понимая, что он хочет есть. Приготовила крепкий кофе. Налила в большую чашку и прокралась, скинув тапочки, в его комнату. Дверь была распахнута.

Он обернулся, но она прижала палец к губам и протянула ему чашку. Шергун был поражен именно этим жестом. Она шелестела целлофаном, заворачивая его вещи, а он с удовольствием пил душистый напиток, стоя рядом. После бессонной ночи кофе было как нельзя кстати и он с благодарностью смотрел на маленькую женщину. Степанова забрала опустевшую чашку и точно так же прокралась на кухню. Обула тапочки и вновь засновала по кухне. В дверь заглянул Шергун и она рыкнула:

— Забери свое пиво! Ты знаешь, что я его не пью!

Он удивленно поглядел на набитый пакет, потом перевел взгляд на Маринку. Она сделала вид, что в руках у нее зажата ложка и она что-то ест. Полковник-холостяк понял, что находится в пакете и благодарно кивнул. Сержант побеспокоилась о нем. Вслух сказал:

— Я готов убираться из этого дома. Расчет готов?

Голос женщины прозвучал яростно:

— Вот, держи!..

Раздался шорох бумаг, а затем она протянула ему запечатанный конверт, на котором было написано: «Вскрыть после моей смерти. Марина Степанова». Шергун побелел и хотел кинуться к ней, но Марина грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой, протягивая листок. Он пробежал глазами по строкам: «Лезь через забор. Если спросят, у тебя отобрали ключи. Я прослежу, чтоб это был Бредин и прикрою, если это не он. Попытайся упасть в этом случае».

Из-под полы халата показался ствол автомата. Олег удивленно уставился на оружие: по его сведениям у Степановой, кроме ножа и начиненного пластидом мобильника, ничего не было. Он решил, в будущем, спросить у Бредина, откуда взялся автомат? Марина жестко сказала:

— Ключи!

Он протянул связку с вопросом:

— Как же я выйду?

Руки соприкоснулись и он не отказал себе в удовольствии слегка пожать ее пальцы. Она усмехнулась:

— Насколько я знаю, ты прекрасно перелезал раньше через любой забор. Вот и сегодня вспомни молодость!