У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Марина шагала по тропке через поле с колыхавшейся рожью, срывала по дороге васильки и складывала в букет. Солнце краем коснулось горизонта. Вышла на берег, собираясь спуститься по тропе вниз и замерла… ей навстречу поднимался Николай Горев. Он тоже замер на мгновение, затем поравнялся с ней. Не сводя глаз с красивого лица, тихо сказал:
— Здравствуй, Марина.
Она заметила легкую проседь в его волосах, все так же непокорно торчащих надо лбом. Морщины на лбу и у твердо сжатого рта. Он по-прежнему был красив, лишь глаза стали колючими и недоверчивыми. На мгновение они “зажглись” прежними огоньками, но тут же погасли. Она ответила:
— Здравствуй, Коля.
— Слышал, что ты приехала. Купаться пошла?
— Думаю поплавать немного…
— А сынишка?..
Степанова легко улыбнулась:
— С родителями. Саша к ним быстро привык. Как твои дела?
Он пожал широкими плечами:
— Нормально. Работаю на тракторе с сенокосилкой. Сейчас оставил его на острове, завтра продолжу косить. Не возражаешь, если с тобой искупаюсь? Или не стоит тебя дискредитировать? Ведь ты, слышал, в Москве, в военной организации служишь, а я бывший зэк…
Она построжела лицом, но ответила спокойно:
— Пошли.
Молча спустились вниз. Марина не знала о чем говорить с бывшим приятелем. А Николай искоса глядел на девичью шею и чувствовал, как в сердце вновь вспыхнула прежняя страсть к ней. Женщина оставалась абсолютно спокойной внешне. Спускалась по тропинке вниз, помахивая рукой с букетом. Горев тяжело шагал сзади и не мигая смотрел ей в спину. Степанова скинула халат и оказалась в закрытом купальнике. Над коленом правой ноги виднелись розовые шрамы впереди и сзади. Парень насторожился:
— Марин, а это что за шрамы?
Она небрежно махнула рукой:
— Да ну их! Нынче запнулась по дороге и на штырь грохнулась. Два милиционера снимали! Ох и орала я!
Горев пожал плечами, явно не веря ей:
— Извини, но они больше на пулевые ранения похожи. Я видел в лагере такие у зэков.
Она вздохнула:
— Дурак ты, Николай! В Москве не стреляют.
— Может и дурак, только не верю я, что ты в Москве обитаешь.
— Переубеждать тебя я не стану, хотя… Где я могла бы усыновить ребенка, кроме Москвы?
Горев подумал, что вот этот факт он не учел и согласился:
— Тоже верно…
Маринка прямо с берега нырнула в темную воду. Проплыла метров десять и вынырнула, отфыркиваясь и тряся головой, чтобы отбросить в сторону мокрые пряди. Николай нырнул следом. Его голова появилась в метре от ее. Вздохнув воздуха, он тихо сказал:
— Я до сих пор тобой брежу. Выходи за меня замуж. Мальчишку твоего, как родного любить буду. Другой я стал, Маринка. О том, что произошло тогда, я не один раз пожалел. Знаешь, сколько ночей я прокручивал в голове все, что натворил? Знаю — сам во всем виноват. Выходи за меня…
Она покачала головой, легонько двигая кистями и удерживаясь на плаву:
— Нет, Коля. Спасибо, конечно, за честь, но нет! Я до сих пор люблю Сашу. Тебя я давно простила, но твоей никогда не стану!
Скрылась под водой. Вынырнула метров через пять и широкими гребками поплыла к берегу. Он бросился за ней и настиг, когда она начала выбираться на берег. Схватил за руку и тут же почувствовал, что летит. Степанова провела прием полуобернувшись. Правая рука женщины сцапала его за кисть и потянула к себе, левая рука плотно обхватила плечо и дернула, резко наклонившись вперед. Горев тяжело рухнул впереди нее, дрыгнув ногами в воздухе и растянулся на спине, удивленно глядя вверх. Глаза Маринки были на удивление спокойны, хотя немного потемнели:
— Я другая и лучше бы тебе не нарываться. Широкие плечи и бычья сила тебе на этот раз не помогут.
Обошла и направилась к лежавшему халату. Оделась и не оглядываясь направилась по тропинке наверх. Горев так и остался лежать там, куда она его бросила. Потом еще раз ополоснулся от налипшей грязи, оделся и мрачно глядя перед собой, направился домой.
Прошло еще две недели. В деревню на побывку приехал Витек Горев. Тетя Маруся на всю деревню кричала, увидев живого сына, а дядя Леша не скрываясь плакал, прижимая его к себе. Сразу сообщил:
— Маринка приехала, да не одна. Мальчишку усыновила. Смугленький такой. Хорошенький, словно ангелок!
Витек сделал вид, что удивлен:
— Во дает! Надо будет повидаться!
Мать голосила, не отпуская его от себя ни на шаг:
— Господи! Дитятко мое, живой! — Прижимала к себе, плача и смеясь: — Нам твой командир письмо прислал, что ты в плену. Как хоть убежать удалось?
— Парень один, Искандер, вытащил меня и еще пятерых.
— Что же ты его не привез? Мы бы стол собрали…
— Секретный он, мам. Не положено.
Николай стоял в стороне и смотрел на младшего брата, у которого тоже посеребрило виски. Витек неожиданно шагнул к нему и крепко притиснул к себе:
— Здорово, братуха!
Прошло три месяца. Наступила осень. Саша научился ходить и теперь лез всюду, пытаясь дотянуться даже до поверхности стола. Марина сидела на полу вместе с ним и собирала из кубиков картинки. Малыш наблюдал, временами одним движением руки раскидывал игру по полу и весело смеялся. На улице шел дождь и выходить из дому не хотелось. Раздался стук в дверь. Она встала и выглянула на кухню. Крикнула, глядя на входную дверь:
— Открыто!
Дверь распахнулась: на пороге стоял Юрий Лозовой. Парень был в гражданской серой куртке и джинсах. Он шагнул вперед и успел подхватить на руки падающую женщину. Уложил на диван в кухне. Набрал в ковш воды и побрызгал ей в лицо. Зеленые глаза открылись. Он присел рядом и тихо сказал дрожащим голосом, глядя в лицо Степановой:
— Здравствуй, Искандер!
Она села и заплакала, уткнувшись ему в грудь. Сквозь слезы прошептала:
— Сейчас я Маринка…