У Короля любовница
Шрифт:
Пугать, конечно, не всегда хорошо, один из модельеров таки отказался сотрудничать, как раз из-за страха за возможные последствия после упоминания о врагах. В остальном он подозрений не вызывал, потому остался на своём месте работы. Но остальные, кто услышал подобную речь в моём исполнении, предпочли рискнуть. Всё же работа напрямую на Королеву должна дать серьёзные преимущества, а из врагов у меня, по их мнению, наверное, только придворные сплетницы.
Интересно, как быстро эти модельеры начнут наглеть, понтуясь сотрудничеством с монаршей особой? Хм, ну, так же быстро им придётся понять, что они теперь имеют дело далеко не с той Сиенной, о которой говорят “глупенькая деревенщина”. И многие заметно сникли, когда первым делом после клятвы я велела никому о нашем сотрудничестве не распространяться. Как, само собой, и о наличии у меня магии.
Подводя итоги, получаем такой вот результат: минус один модельер сразу, ещё минус два в будущем, пятеро дали клятву, четверых оставила от неё свободными. Думаю, можно потихоньку начинать воплощать свои задумки... Нужно только договориться со специалистом по смешению стилей, и всё — в путь! Но кто бы знал, как же я уже устала от разговоров.
Однако вскоре мысли мои заняли вовсе не стильные интриги, а вопрос. выживания. Да, я не преуменьшаю. Вечером после нашего необычного свидания с Королём, меня ждал сюрприз, который сыграет весьма существенную роль в моей дальнейшей судьбе...
Глава 22
Он подарил мне лошадь. Да, я не шучу. После совместного ужина, на который я прям была специально приглашена, Король презентовал мне красивую серебристую, аки та ива на берегу, кобылу с длинными тонкими ногами и, как сам выразился, норовистым характером. Намёк на меня? Ой, да ладно! Можно подумать, я прямо такая уж норовистая! Просто поступила не так, как он от меня ожидал.
Зачем Жермиен это сделал? Зачем преподнёс мне подарок? Не понятно. Хотелось думать, что я его впечатлила на прогулке после завтрака, но верилось слабо. Его больше впечатлило, что я не собираюсь никуда уезжать, как мне показалось. Вот и решил, видимо, хоть иногда на верховые прогулки спроваживать. Я не знала, что и думать, потому просто выражала восхищение красотой животного и изображала приятное удивление от факта подарка.
— Ты должна опробовать её как можно скорее, дорогая, — напевал Король. — Ты ведь прекрасно ездишь верхом, если мне не изменяет память.
“Как и все аристократы”, — фыркнула я про себя, но вслух сказала совсем иное:
— Ты запомнил такую мелочь обо мне? О, как же приятно, дорогой Жермиен! Да, кобыла потрясающая! Не могу дождаться, чтобы оседлать её! Где ты это чудо достал? А что за порода?
— Называется байлонская утончённая. Недавно на столичный рынок приехали купцы из Байлони, и я решил... — он театрально замялся, — что тебе нужна своя ива на берегу, дорогая. Так когда ты её опробуешь?
Что ему так неймётся? Какие-то планы строит на время, когда меня не будет? Не закроет же Король ворота Дворца, чтобы я не смогла попасть обратно? Нет, это совсем уж дурость...
— Как трогательно, муж мой! — показно растаяла я. — Надеюсь, на ней вообще можно ездить верхом? А то такие тонюсенькие ножки.
— Это я комплимент твоей точёной фигуре хотел сделать, — смутился Жермиен. — Но можешь не бояться, вес человека она держит хорошо, тем более такой, как у тебя, моя тростиночка.
— Полно, — зарделась я, — а то скоро захлебнусь в твоих комплиментах.
— А я и не против, чтобы ты захлебнулась, — ответил муж с какой-о странной, слегка зловещей интонацией. Миленько пожелал смерти родной жене. — Кобыла может по началу не очень слушаться, такая уж специфика породы, но зато насколько же приятно будет её приручить! — И колкий взгляд в мою сторону.
Снова намёк? Кхем, даже не знаю, как это расценивать. Если я верно уловила подтекст, то Жермиен почти прямым текстом говорит, что продолжит попытки меня обуздать. Но зачем такие тонкие намёки? Думает, что я не замечаю, и просто получает удовольствие от самого их факта? Или ждёт мою реакцию? Проверяет? Почему же так не понятно!? Ладно, спокойно, посмотрим на его дальнейшее поведение, а пока просто наивно и благодарно хлопаем глазками.
Провожая меня до покоев, Король не раз и не два осведомился, когда же, ну когда я сяду верхом на его подарок. Так ему не терпелось, что мне очень, аж до трясущихся от страха коленок, захотелось этот момент оттянуть, как можно дальше.
Остаток вечера я размышляла, что же задумал Жермиен. В голову пришло только, что он надеется, будто я с кобылки навернусь и сломаю себе шею. Однако Сиенна была прекрасной наездницей, они с матерью очень любили верховые прогулки и практиковали их много да часто. Причём, Валенсия ещё и собирала различные породы лошадей в своей огромной конюшне, как настоящий коллекционер, так что её дочь имела весьма разноплановый опыт. Жермиен про это не в курсе? Или план его в другом? Ох, как сложно.
Засыпала я, выуживая из головы Сиенны навыки и фишечки верховой езды. Пусть садиться на Ивушку — а как иначе было назвать эту кобылу? — в ближайшее время я не собиралась, но освежить память не помешает. Конечно, снились после этого скачки, ну, да хрен с ними, ожидаемо. Так, кстати, можно заказывать себе сон. Достаточно перед этим хорошенько и во всех красках визуализировать, что хочешь приснить.
На завтрак я снова пригласила Ламбэль, и она провела мне ликбез по деталям вроде рюш, оборок, оторочки мехом, бусин, вышивки и прочих украшательств. Если кратко, то получаем следующее.
Рюши с оборками — строго в подходящей ситуации, а Королеве так вообще лучше на людях этого кошмара избегать. Ну, можно прикрыть, например, особо глубокий вырез, разве что. И да, в пеньюарах и белье — допустимо, даже приветствуется. Драгоценные камни и им подобное в моей одежде может, а то и должно встречаться часто, ибо добавляет стоимости наряду, что отражает королевский статус и богатство. Мех допуст им только зимой и только дорогой, а то дешёвый воняет, стоит ему намокнуть от астаювшего снега. Вышивка же — универсальная вещь, а тем более если драгоценными нитями... то работает по тому же принципу, что нашитые драгоценные камни, жемчуг и прочее.
Признаюсь, слушала я её не слишком внимательно, оттого не доигрывала образ глупышки, которого собиралась придерживаться и дальше. Местами таки прорывалась моя обычная адекватность. Сначала в фокусе быть мешало не отпускающее волнение из -за лошади, затем, когда пошли уже темы отделки платьев, у меня родилась гениальная идея, как использовать это в своих целях для эпатирования публики, о чём я благополучно и задумалась, составляя сразу план в голове.
— Ох, Сиенна, — заметила в какой-то момент Ламбэль, — вы так быстро прогрессируете!