У меня для тебя только клыки
Шрифт:
– Не следовало, – согласилась она тихо, не поднимая глаз от своей руки.
– Послушай, – сказал он, делая к ней шаг. Ее голова дернулась при его приближении, и она попятилась, сохраняя между ними то же расстояние. Страх исходил от нее подобно пламени, воздух трещал от эмоций.
Себастьян нахмурился, но затем сам отступил. Он не понимал ее резкой реакции, но он не хотел напугать ее сильнее, чем уже сделал. Его поведение было непростительным, и он был немного раздражен на себя за потерю контроля. Но он не думал, что оно заслуживало страха, который клубился
– Пожалуйста, прости мое грубое поведение. Я слишком остро отреагировал. Была очень тяжелая ночь, но мне не следовало вымещать это на тебе.
Она не ответила и продолжала смотреть на запястье. Ее пальцы порхали по нему, лаская место, за которое Себастьян держал ее, будто пытаясь стереть боль. Неожиданно он вспомнил ощущение от прикосновения к ее коже. Ее нежную бархатистость.
Он отогнал воспоминания, вместо этого пытаясь разглядеть, не ранил ли он ее. Несмотря на свое резкое поведение, он не думал, что схватил ее так уж сильно. Кроме того, вампирам не так-то легко нанести увечья. Он не видел никаких следов или красных пятен на ее необычно бледной коже. Даже старые царапины исчезли.
Он замер, снова уставившись на ее руки.
– Как зовут твоего кота? – неожиданно спросил он.
Вильгельмина резко встретилась с ним взглядом.
– Что?
– Твой кот? Как его зовут?
– Спот, – сказала она, не задумываясь, но Себастьян увидел неуверенность в ее глазах.
Он не знал, касалась ли эта неуверенность вопроса или его самого. Выражение ее лица не выявило его неожиданных подозрений о том, что это она звонила властям насчет клуба.
Царапины не такое уж доказательство. Но еще она включила спринклер, это он точно знал. Это была еще одна попытка навредить его бизнесу? Она принесла крыс в клуб?
Он рассматривал ее, пытаясь увидеть или почувствовать нечто, что бы подтвердило или опровергло его мысли. Он не увидел ничего. Лишь маленькую вампиршу с темно-синими глазами и самой бледной кожей из всех, что он видел. И снова ему вспомнилось слово, каким Надин описала ее. Потерянная. В этот момент она казалась потерянной.
Он дотронулся до ее бледной щеки, не успев хорошенько обдумать этот поступок.
– Спот? Хорошее имя.
Она совершенно спокойно отреагировала на его прикосновение. Но он все равно ощущал волны страха вокруг нее.
– Я причинил тебе боль? – спросил он мягко, уверенный, что именно из-за этого она так боится его. Даже сейчас.
Она покачала головой, из-за этого движения его пальцы прошлись по ее нежной коже. Прядь ее темных волос, выбившаяся из неаккуратных пучков у нее на голове, щекотала его пальцы.
Себастьян сглотнул, когда его пронзило желание, резкое и неожиданное, как взрыв мины. Он нахмурился, убеждая себя, что жажда, щекочущая его кожу и сжимающая его пах, это просто неправильная реакция на стресс, как и то, что он протащил ее через бар, полный людей.
Он сказал себе это несколько раз, но не мог заставить себя не трогать ее. Кожа к коже, нежные поглаживания. Он гадал, каково ощущать прикосновения этой кожи к его телу, и каково это,
Он убрал руку от ее щеки. За мгновение до этого он серьезно считал, что эта женщина могла сделать те анонимные звонки. Сейчас он думал о…
Нет, он не вернется к этому снова.
Вместо этого он сосредоточился на своей заляпанной алкоголем одежде. Розовая жидкость перекрасила перед его синей рубашки в бурый цвет.
– Я знаю тебя всего лишь два дня, и уже дважды промокал насквозь.
Ее взгляд переместился с его лица на рубашку. Затем медленно спустился к мокрому пятну на его брюках.
Он почувствовал, что его тело отреагировала на ее задержавшийся взгляд. Он пошевелился, и она встретилась с ним глазами, вокруг них снова заклубился страх. Но за этой сильной эмоцией скрывалось что-то еще, едва различимое.
– Ты не промок, – сказала она с придыханием. Его тело отреагировало на этот сексуальный звук, но он приказал себе игнорировать это.
– Ну да. Я не промок так, как под спринклером, но теперь я липкий.
Ее взгляд снова переместился на его ширинку. Черт. Если она не почувствует его возбуждение, то уж точно его увидит. Он снова поменял позу, и ее глаза вернулись к запястью, пальцы прикоснулись к тому же месту.
Несмотря на свое решение, он снова потянулся к ней. Она застыла под его прикосновением, но не отшатнулась. Как и он. Его пальцы прошлись по ее скуле, большим пальцем он погладил уголок ее красных губ. Он почувствовал нежный изгиб ее полной нижней губы, гадая, каково чувствовать прикосновение ее губ к своим. Они сладкие, как спелые ягоды?
Вокруг них воздух трещал от эмоций, но он не мог их прочитать. Она не отстранялась, но оставалась абсолютно спокойной, и он не мог сказать приятны ли ей его прикосновения или нет. Ее эмоции были слишком сложными и запутанными, чтобы их можно было прочитать. Она не пыталась заблокировать их, но их было так много, что невозможно разобрать. Это беспокоило его. Он хотел знать, о чем она думает, что чувствует.
– Я… – наконец произнесла она. Ее глаза встретились с его, и он надеялся, что она просто расскажет, что скрывается за этими непостижимыми глазами цвета полуночи. Вместо этого она отступила так, чтобы он не мог до нее дотянуться.
– Мне нужно возвращаться к работе, – сказала она холодным отстраненным голосом, словно не ощущала того же желания, что и он. Это его очень беспокоило. Почти так же, как и факт, что он его испытывал. Испытывал очень сильное желание.
– Если только меня не уволили, – сказала она спустя несколько секунд, когда он ничего не ответил.
Себастьян изучал ее. Она отказала ему. Дала от ворот поворот. Если она была связана со звонками о клубе, то об этом следовало позаботиться. А если не делала этих анонимных звонков, то все равно была плохой официанткой. Он увольнял работников и получше. И в этот момент именно эта мысль беспокоила его, в этом случае она пропадет из его поля зрения и не будет лезть ему в голову. Что она и делала, хотя он и не понимал почему.