У нас всегда будет Париж
Шрифт:
Он почувствовал, что полицейские надели на него наручники. Энни улыбалась. Каждый вечер она станет устраивать безумства, смеяться и путешествовать, а он будет далеко.
— Выслушайте меня! — закричал он.
— Придурок, — разозлился полицейский и ударил его.
Когда они двинулись вперед, откуда-то послышались звуки радио.
Проходя мимо гостиной, манящей теплым светом, Джо на мгновение заглянул внутрь. Там, возле радиоприемника, раскачиваясь на стуле, сидела старуха, лущившая молодой зеленый горошек.
Он услышал, как
Взгляд его упал на отвратительную старуху, а может, старика на стуле посреди уютной и прибранной комнаты. Что там происходило? Чем были заняты стариковские руки — вязанием, бритьем или чисткой картофеля? А может, лущили горох? Годков-то им сколько? Лет шестьдесят? Восемьдесят? Сто? Десять миллионов?
Он невольно стиснул зубы; вялый язык словно присох к нёбу.
— Входи, — послышался голос старушки-старика. — Энни на кухне, ужин готовит.
— Вы кто? — спросил он.
От волнения у него заколотилось сердце.
— Тебе ли не знать. — Ответ сопровождался пронзительным смехом. — Я — маменька Перкинс. Ты ж меня знаешь, конечно, знаешь, знаешь.
На кухне он прислонился к стене. Жена повернулась к нему, не выпуская из рук терку для сыра.
— Милый!
— Кто это, кто?.. — ошалело и невнятно повторял он. — Что это за личность в гостиной и откуда?
— Да это всего лишь маменька Перкинс. Ну, ты ведь знаешь, из радиопередачи, — вполне разумно объяснила жена и нежно поцеловала его в губы. — Не замерз? Ты весь дрожишь.
Прежде чем его увели, он успел заметить, как она с улыбкой кивнула ему на прощание.
Парная игра
Бернард Тримбл с женой пристрастились играть в теннис. Когда он у нее выигрывал, она жутко расстраивалась, а когда выигрывала она, в него будто вселялся бес, и он, мягко говоря, расстраивался так, что дальше некуда.
Как-то летним днем в зеленеющей Санта-Барбаре Бернард Тримбл ехал по загородной дороге с красивой покладистой девушкой, своей новой знакомой. Ее волосы и яркий шарф развевались на ветру, а философская глубина взгляда выдавала усталость от приятного времяпрепровождения. И тут мимо них по встречной полосе стремительно промчалась машина с открытым верхом: за рулем была женщина, а рядом с нею — молодой атлет.
— Боже мой! — вскричал Тримбл.
— Почему ты крикнул «боже мой»? — удивилась прекрасная искусительница, сидевшая рядом.
— Только что мимо нас проехала моя жена. У нее было ужасное выражение лица.
— Какое?
— Прямо как у тебя сейчас, — ответил Тримбл и вдавил педаль в пол.
В тот же вечер, заказав ужин в теннисном клубе раньше обычного, Тримбл сидел при свечах, слушал удары теннисных мячей, которые летали туда и обратно, будто послушные, кроткие голуби, и смаковал вино. Он выразил неудовольствие по поводу опоздания жены, когда та появилась наконец после непомерно затянувшихся водных процедур и села напротив. На ней была тончайшая испанская мантилья. От ее дыхания веяло свежестью, как от прохладного вечернего леса.
Он наклонился к ней поближе, чтобы внимательно изучить ее подбородок, щеки, глаза.
— Нет, не заметно.
— Чего не заметно? — спросила она.
Такого взгляда, мысленно ответил он, который выдает приятное времяпрепровождение.
Его жена тоже подалась вперед, изучая его лицо. Он откинулся на спинку кресла и наконец собрался с духом, чтобы сказать:
— Сегодня днем произошел странный случай.
Жена пригубила вино и ответила:
— Удивительно. Я собиралась тебе сказать то же самое.
— Тогда ты первая, — сказал он.
— Нет, лучше ты. Расскажи, что произошло.
— Понимаешь, — начал он, — еду я по загородной трассе, а навстречу несется машина. За рулем женщина, очень похожая на тебя, а рядом с ней в дорогом белом костюме, с развевающимися на ветру волосами, усталый, но довольный — миллиардер, любитель тенниса Чарльз Уильям Бишоп. Все произошло в считанные секунды, и машина тут же скрылась из виду. Все-таки скорость была немалая, сорок миль в час.
— Восемьдесят, — уточнила жена. — Если две машины двигаются навстречу друг другу со скоростью сорок миль, то в сумме получается восемьдесят.
— Да, верно, — согласился он. — Ну, что ты думаешь по этому поводу? Странно, правда?
— И в самом деле, — ответила жена. — А теперь послушай мою историю. Сегодня днем еду я со скоростью сорок миль в час по загородной трассе, а по встречной полосе летит машина с такой же скоростью, и мне показалось, будто за рулем сидит мужчина, вылитый ты, а рядом с ним — прекрасная испанка, наследница огромного состояния Карлотта де Вега Монтенегро. Все произошло очень быстро, я была потрясена, но тормозить не стала. Удивительное совпадение, да?
— Еще вина? — тихо спросил он и почему-то наполнил ее бокал до краев.
Они долго сидели, разглядывая друг друга, наслаждаясь вином и слушая стук теннисных мячей, которые летали туда и обратно, как послушные, кроткие голуби на фоне вечернего неба. Видимо, на кортах было немало завсегдатаев, приехавших поиграть в свое удовольствие.
Бернард прочистил горло, взял нож и стал водить им по скатерти.
— Думаю, — сказал он, — это и есть способ решения наших нетривиальных проблем.
Он очертил на скатерти удлиненный прямоугольник и провел линии вдоль и поперек, чтобы вышло похоже на теннисный корт.
Поверх теннисной сетки Тримбл с женой провожали взглядом удаляющиеся фигуры Чарльза Уильяма Бишопа и Карлотты де Вега Монтенегро. Те качали головами, понурив плечи в лучах полуденного солнца.
Жена Бернарда полотенцем промокнула пот у него на щеках; он тоже коснулся полотенцем ее щеки.
— Ай да мы! — сказал он.
— Как по нотам! — ответила она.