У нас всегда будет Париж
Шрифт:
Блэр поспешил ответить:
— Его нет, он в Рапалло.
— Мне доподлинно известно, что он здесь, — солгал я. — Не далее как вчера он мне звонил.
— Быть такого не может! Он в Италии!
— Ничего подобного. — Меня уже было не остановить. — Он просил найти ему другого врача.
Блэр побелел как полотно.
— Он здесь, — сказал я. — Мне ли не знать его голос.
Я двинулся по коридору вслед за Блэром.
Внезапно он пропустил меня
— Только не долго, — предупредил он.
Добежав до спальни, я переступил через порог.
Там, вытянувшись наподобие тонкой беломраморной крышки саркофага, лежал мой старинный Друг Весалиус.
— Джеральд! — выкрикнул я.
Бледная фигура, на вид дряхлая и немощная, хранила молчание, но при этом неистово вращала глазами.
У меня за спиной раздался голос Блэра:
— Как видишь, он совсем плох. Выкладывай, что там у тебя, — и до свидания.
Я сделал шаг вперед.
— Что с тобой, Джеральд? — спросил я. — Чем тебе помочь?
Тонкие губы Джеральда нервно дергались, но ответа не было; веки трепетали, как серые крылышки мотылька, а глаза отчаянно бегали от меня к Блэру и обратно.
В смятении я уже хотел схватить Джеральда в охапку и броситься наутек, но об этом нечего было и думать.
Склонившись над моим другом, я стал шептать ему на ухо.
— Скоро я за тобой вернусь, — пообещал я. — Не сомневайся, Джеральд, я скоро вернусь.
Распрямившись, я поспешил унести ноги из этой комнаты. У выхода маячил Блэр, который, глядя мимо меня, заявил:
— Все, больше никаких посещений. Таково желание Весалиуса.
И дверь захлопнулась.
Еще долго стоял я у порога, собираясь либо позвонить, либо постучаться, постучаться или позвонить, но в конце концов оставил эту затею.
А потом битый час околачивался на тротуаре — не мог собраться с духом, чтобы уйти.
В час ночи свет в окнах погас, и дом погрузился в темноту.
Тайком пробравшись вдоль стены в сторону черного хода, я увидел, что застекленная дверь в комнату Джеральда открыта для ночного проветривания.
Джеральд Весалиус лежал с закрытыми глазами все в той же позе.
Вполголоса я позвал: «Джеральд!» — и он широко распахнул глаза.
Его лицо по-прежнему было белее снега, но взгляд неистово заметался.
На цыпочках войдя к нему, я склонился над кроватью и зашептал:
— Джеральд, что с тобой происходит?
У него не было сил ответить, но в конце концов он судорожно задышал, и мне послышалось: «Ка… — И вслед за тем: — …мера… — А потом: — оди… — И на завершающем выдохе: — …ночка».
Я сложил это вместе и поразился.
— Как такое могло случиться, Джеральд? — взвился я, стараясь не повышать голос. — Как?
Его хватило только на то, чтобы дернуть подбородком в сторону изножья постели.
Я откинул одеяло — и не поверил своим глазам.
Его ноги были примотаны клейкой лентой к основанию кровати.
— Вот, — прошелестело на выдохе. — Не мог… — выдавил он, — позвонить!
Телефонный аппарат стоял справа от него, чуть дальше вытянутой руки.
Размотав скотч, я снова наклонился, чтобы продолжить расспросы.
— Ты меня слышишь?
Голова у него дернулась. Он шепотом выпалил:
— Да. Блэр… — судорожный вдох, — намерен… — он немного успокоился, — жениться… — у него опять перехватило дух, — на… старом… священнике. — Тут слова хлынули потоком: — Мудрейшем из мудрых!
— То есть как?
— Жениться, — взорвался старик, — на мне!
— Погоди! — Я был ошарашен. — Жениться?
Яростный кивок, а после — дикий приступ хохота.
— Он, — прошептал Джеральд Весалиус. — На мне.
— Господи! Вы с Блэром? Должны пожениться?
— Именно так. — Голос Джеральда окреп и перестал дрожать. — Именно так.
— Быть такого не может!
— Может! Может!
Меня стал душить смех, но пришлось сдержаться.
— Не хочешь ли сказать… — начал я.
— Тише ты, — без запинки произнес Джеральд. — А не то он услышит и тебя… — у него опять перехватило дыхание, — вышвырнет!
— Джеральд, это же незаконно! — вскричал я шепотом.
— Законно, — прошептал он в ответ. — Все будет законно, шумиха, газеты!
— Боже мой!
— Да, вот так!
— Но зачем это ему?
— Ему, — сказал Джеральд, — плевать. Но слава! Он считает, что дело того стоит, — хочет прославиться и как можно больше от меня получить.
— Нет, в самом деле, Джеральд, как это понять?
— Хочет забрать надо мною власть. Такая уж… — выдавил Джеральд, — у него… — он поперхнулся, — натура.
— Ничего себе! — сказал я. — Бывает, что в браке женщина всецело отдает себя во власть мужчине или мужчина всецело отдает себя во власть женщине.
— Вот-вот, — подтвердил Джеральд. — Этого он и добивается! Он влюблен, но у него помрачение рассудка!
Джеральд застыл, смежил веки, а потом добавил слабым, срывающимся голосом:
— Хочет подчинить себе мой ум!
— Из этого ничего не выйдет!
— Уж он расстарается. Хочет стать величайшим философом в мире.