У подножия горы Нге
Шрифт:
У нас за домом густые заросли, там темно и сыро, а неподалеку канава, и лягушки давно облюбовали себе это место. Ловить их просто: нужно сделать из длинного прута удилище и, привязав к нему на ниточке цветок люфы, дождаться, когда лягушка схватит приманку, и сильно дернуть. Лягушка опрокидывается на спину, перевернуться ей трудно, и она лежит неподвижно, только живот раздувается. А если какая-нибудь и пытается убежать, то тут уж я не зеваю, догоняю и хватаю ее.
Когда нужно побольше живых лягушек, чтобы был запас корма, я прошу у отца немного табака, скатываю его в шарики, как кукурузные зерна, и привязываю к леске. Лягушка напробуется этого табака
Утята растут неравномерно — кто быстрее, а кто медленнее, но у всех уже густые перья. Чем старше они становятся, тем сердитее дерутся за еду. Один утенок, очень дерзкий, — он самый сильный и держит в страхе остальных. Я зову его «Заячья Губа», потому что, когда он был совсем еще маленьким, он схватил что-то твердое, и кусочек клюва у него выщерблен. Заячья Губа быстро бегает и здорово дерется. Когда я бросаю уткам корм, куда бы он ни упал — близко или далеко,— Заячья Губа всегда первым его схватит. Последнее время мне приходится даже отгонять его, пока не поедят остальные. Он большой обжора и по доброй воле ни кусочка не уступит. Крякает он тоже громче всех, но это хорошо. Ночью я всегда прислушиваюсь: если из хлева доносится только тихое, равномерное покрякивание, значит, все в порядке. Это утки во сне переворачиваются с боку на бок. Но если вдруг раздается крик Заячьей Губы, значит, что-то случилось.
Раньше они засыпали там, где заставала их темнота, и никто ни разу их не тронул. Но недавно в соседних домах начали пропадать куры, и Заячья Губа кричал уже вторую ночь подряд. Поэтому я решил сегодня обязательно сделать загон. Разве это порядок, чтобы утки спали, спрятав голову под крыло, в хлеву рядом с буйволами?
Заячья Губа и трое остальных — все это утки нашего кооператива «Побеги бамбука». А всего мы должны воспитать восемьдесят птиц — уток и кур, тогда мы на двадцать птиц перегоним 4-й «Б» класс, кооператив которого называется «Молодой рис». Поэтому каждый из нас должен хорошо заботиться о своих утках или курах — и кормить их и следить за ними. Если пропадет хоть одна птица — это срыв плана, 4-й «Б» может нас обогнать.
Нет, я обязательно сегодня должен закончить «новый дом» для Заячьей Губы и остальных. Надо же заботиться о процветании своего кооператива. Если сорвем план — позор!
Когда я проснулся, все уже разошлись на работу. Солнце стояло над верхушками душистых родомитров, что растут у пруда. Раскрасневшееся и горячее, оно улыбалось мне и как будто говорило: «Привет, Шао, помни, сегодня утром ты должен закончить загон для уток». И я ответил ему: «Конечно, обязательно сделаю!»
Бамбука я уже заготовил много. И припас несколько мотков веревки. Ну, а солому для крыши проще простого достать.
Построю-ка я этот загон под арековой пальмой, поближе к кухне. Потому что если сделать его на берегу пруда, то хоть это лучше для уток — ближе к воде, зато намного опаснее там лисе проще к уткам пробраться.
Я взял заступ, колья, на которых будет держаться загон, и принялся копать. Копал я усердно и был весь в мыле, когда вдруг услышал какие-то звуки, похожие на птичье чириканье, которые раздавались за изгородью. Я повернулся и увидел Шеу. Он стоял, вытянув длинную шею над изгородью, и заглядывал в наш двор, прижимая к губам листик, в который только что свистел, подражая пению птицы.
— Ты чем это занят?
— Делаю загон для уток.
— Загон для уток?
— Да вот лиса повадилась...
— Подумаешь, лиса! Посмотри-ка сюда...
Он держал длинную трубку, из которой стреляют глиняными шариками по птицам. Подняв ее повыше над изгородью, он стал размахивать ею.
— Пойдешь?
— Но ведь я еще не доделал загон...
— Да что ты так беспокоишься? Его ведь сделать — пара пустяков. Сегодня утром к Восточному озеру столько цапель[4] слетелось... Неплохую охоту можно устроить, потому я трубку захватил... Пушинка, сюда!
Откуда ни возьмись, появилась Пушинка, она прыгала, ластясь к нему. Потом она просунула свою мордочку сквозь изгородь и, весело виляя хвостом, стала тихонько повизгивать, точно звала меня. Мне и загон хотелось закончить, и к Восточному озеру не терпелось пойти. Совсем как когда канат тянут — на каждом конце сильная команда, трудно сказать, какая победит. Стоило мне поглядеть на пруд, посреди которого, задорно задрав куцые хвостики, плавали Заячья Губа и его приятели, как меня охватывало беспокойство: лиса могла появиться здесь в любую ночь.
Но за изгородью стоял Шеу с силками и длинной трубкой, и мне казалось, что я слышу, как Пушинка зовет: «Пошли, Шао! Вернешься после обеда и успеешь доделать загон!»
Пока я так мучился, Шеу нацелил трубку на верхушку дерева мелии и сильно дунул в нее. Раздался легкий треск, и с верхней ветки упал воробей. Он зацепился за одну из ветвей, расправил крылья, пытаясь найти опору в листве, но соскользнул на нижние ветки и, взъерошив все перья, темные на хвосте и светлые впереди, сделал, опрокинувшись навзничь, круг и, съежившись, камнем упал на землю. Пушинка тут же подскочила к нему. Шеу взял у нее воробья и бросил в мешок.
— Ну что ж, неплохое начало! Значит, мне сегодня везет — берегитесь, цапли! Эй, Шао, пошли!
И я сложил заступ и колья под арековой пальмой и с криком: «Подождите меня!» — в три прыжка был у ворот.
— Приманку и смолу взяли? — спросил я у Шеу.
— Все взял, пошли быстрее...
Мы все трое прибавили шагу и очень скоро уже были за околицей. Утренний ветер был свеж и ласков. На поле тут и там темнели фигурки людей и буйволов: уже пришло время пахоты. На спинах буйволов пританцовывали их непременные спутники — черные дрозды. Пушинка то и дело утыкалась носом в землю и шумно нюхала ее, потом бросалась следом, нагоняя нас. Она слишком много носилась без дела, и Шеу приходилось все время звать ее. Наверное, она решила, что мы отправились на охоту за хомяками.
Дорога к Восточному озеру шла через поле. Но Шеу почему- то повел меня в обход, мимо Малого пруда. Когда я спросил, почему он выбрал дальнюю дорогу, он ответил:
— Встреча с этим типом только неудачу принесет. Век бы его не видел!
Каким типом? Я посмотрел в сторону поля и увидел несколько человек, которые размечали межи. Приглядевшись, я узнал Сунга и его друзей. Мне показалось, что с ними моя сестра Ман.
— Там Сунг,— сказал я Шеу.
— Угу, наш «активист», кто же еще! Не знают, чем заняться, приперлись спозаранку на поле. Небось что-нибудь «сообща решают» или «реорганизуют». Ох и ненавижу я этого «активиста»! У самого молоко на губах не обсохло, а туда же — «я считаю», «я полагаю»... Не стесняется критиковать даже тех, кто ему в отцы годится. Всех считает отсталыми, лодырями, «недостаточно активными». Может, он думает, что меня легко запугать? Задается, потому что его отец председатель кооператива. Больно я боюсь его, этого председателя!