У принцессы век недолог

Резанова Наталья Владимировна

– Боярин Нераду, – задумчиво проговорила женщина, – правильно понимает, что противостоять захватчикам мы можем, лишь опираясь на древние обычаи. Беда в том, что он возрождает не те обычаи. А враги наши не преминули этим воспользоваться. А ты... если ты прилетела так, как сказала, значит, тебе помогли древние силы по ту сторону гор. Просто так они этого не сделают. Значит, ты – наша союзница.

Мне не хотелось вдаваться в тонкости и объяснять ситуацию с Бабой-Ягой, шантажом и пирожками для бабушки трактирщика.

– Тетушка,

ценю твой патриотический порыв. Если твои враги являются и моими врагами – сделаю все, чтоб их разнести. Но в первую очередь я должна разыскать своего мужа. У меня есть основания полагать, что его захватил в плен один из тех чужеземных колдунов, что нашли приют в Сильватрансе. Если что-нибудь знаешь о нем – скажи!

– А муж твой кто? Вражитор, шоломонар?

– Нет, он никакими колдовскими силами не владеет. Он странствующий рыцарь.

– О таком ничего не ведаю. Может, ты и впрямь разузнаешь о нем в крепости Бобоану. Но сдается мне, дорога еще приведет тебя к Авестите. Это мое имя, запомни его.

– А меня здесь называют Райна.

– Хорошее имя. Царское. Теперь забери свой меч из воды, негоже ему там торчать.

– И то. Много есть легенд о мече, поднявшемся из глубоких вод, но никто еще не сложил таких о мече в водопроводе...

Я последовала ее совету и выдернула меч, вернув фонтан в естественное состояние. Когда же обернулась, женщины в шубе простыл и след. Удивительно быстро она умудрялась передвигаться при таком телосложении.

И вот еще странно – я так и не поняла, на каком языке мы с ней говорили.

На рассвете я уже молотила рукоятью меча в ворота крепости. За минувшее время мне удалось высушить одежду и даже вздремнуть несколько часов, но под утро я была на ногах. А вот в крепости все дрыхли, включая часовых. Охранная служба была здесь поставлена безобразно, это я как специалист говорю.

Наружу из бойницы высунулась непроспавшаяся рожа и сипло сообщила, что нищим бродягам здесь не подают, а если нищие бродяги сами не убираются подобру-поздорову, на них здесь спускают собак.

Я не стала сердиться. Во-первых, человек не успел как следует продрать глаза, а во-вторых, мой вид мог ввести в заблуждение и вполне выспавшегося. Одежда, и без того не новая и залатанная, при ночных приключениях выиграла в чистоте, но была еще более мятой, чем обычно. И вдобавок я прихватила порядком обгоревшую безрукавку бабы Ламьи. Нехорошо бросать верно послужившую тебе вещь только потому, что на ней образовались дыры и залысины. Потому я кротко сказала:

– Ладно, добрый человек. Боярин велел мне с утра пораньше принести ему эту плошку, но, если ты меня не пустишь, я заберу ее себе.

И вытащила чашу из-под безрукавки. В лучах рассветного солнца она выглядела очень эффектно, и я надеялась, что со стены не видно, что на поверхности чаши, после того как я тыкала ее ящеру в зубы, появились вмятины. Золото – довольно мягкий металл.

Рожа икнула, отвалилась от бойницы, и через непродолжительное время я оказалась во дворе крепости.

Да, прямо скажем, не Тур-де-Форс и даже не Динас-Атас. Но ничего, осаду выдержать можно. И народу сбежалось во двор, как будто они собрались отражать неприятеля. Даже сам верховный боярин не удержался, вышел вместе со слугами, конюхами, латниками и всеми, кто здесь водился, запахивая на ходу кафтан поверх ночной рубашки. Крепко спал боярин нынешней ночью, совсем не беспокоился о моей судьбе. Ничего иного я и не ожидала.

Нераду Бобоану откашлялся и спросил:

– Ты говоришь, что принесла чашу?

– Вот.

Он вытаращился на посудину так, что мне стало несколько не по себе. Сейчас заявит, что вчера, мол, изволил шутить, а меня надобно казнить за то, что не понимаю шуток и взяла себе ценную вещь. Или – что чаша поддельная и была у меня припасена с самого начала... В общем, все, что обычно говорят начальники, дабы не исполнять обещаний.

Он, однако, выдал другое.

– Стало быть, йелес сегодня ночью не приходили?

– Если ты про тех уродов, что с вечера шлялись по Торговищу, то, надеюсь, добрые горожане там приберут. Потому что я не подряжалась вывозить трупы.

Обитатели крепости загомонили, бабы завизжали (бабы здесь были – стряпухи и прачки), а боярин продолжал гнуть свою линию.

– Не может этого быть. Чтоб нищая побродяжка победила там, где потерпели поражение могучие герои?

– Нет, мне это нравится! Чашу я принесла, а главное – результат. Насчет всего прочего – пошли своих людей в город проверить, раз они всю ночь так славно дрыхли.

Но Бобоану меня не слушал.

– И потом, святой Гугуцэ, перед тем как моройки совершили над ним поцеану, предсказал, что победить чудовищ сможет лишь тот, кто приедет в нашу страну не на коне, не на осле, и не в повозке, и не по земле, и не по воде...

Ядрена Вошь! Мало того, что я половины слов не поняла, так здесь имелось очередное идиотское пророчество.

– Послушай, воевода (я знала, что он не воевода, но немного лести никогда не помешает), я не знаю ваших обычаев, и, может быть, в твоих глазах я всего лишь нищая бродяжка. Но у меня есть меч (о другом оружии я скромно умолчала), и те, кто по ночам запугивал твой город, убедились, что я неплохо с ним управляюсь. Вчера, когда я предложила свои услуги, ты сказал, что дашь ответ утром. Утро настало. Что скажешь ты теперь?

Слава богам, мне удалось благополучно довести до финала эту пафосную речь и ни разу не выругаться.

– У нас не принято, чтобы женщины так поступали, – сказал он с сомнением. – Колдовство – другое дело, ведьм у нас всегда было полно, в прежние времена, говорят, каждая торговка на базаре была ведьмой, но меч – оружие мужчин.

Ох, сколько раз приходилось мне слышать эти слова! И в принципе я была с ними согласна. Но мне неохота было объяснять, что я не раз пыталась заняться чем-нибудь мирным, однако никак не получалось – по жизненным показаниям.