У рифа Армагеддон
Шрифт:
Якорная стоянка была глубокой, ее стены отвесно выступали из воды, особенно на восточной стороне, где глубокая вода доходила до самого подножия стофутового утеса, который образовывал западную сторону Крэг-Хук. На западной стороне берег был менее отвесным, а обмеление воды гораздо более резким. На самом деле там было несколько небольших каменистых пляжей в карманах, вырубленных у подножия крутых холмов на той стороне. Но более мелкая вода была также более бурной, и большинство капитанов флота предпочли бросить якорь дальше, в более глубокой воде, что давало им больше места для безопасности, если их корабли случайно сорвутся с якоря.
Корабль Блейдина, "Ройял Бедар", был одной из последних галер, добравшихся до безопасного места. К тому времени, когда они прибыли, видимость была хуже некуда, и она столкнулась со своим спутником, "Ройял чэмпион", по пути в плес, потеряв при этом один из своих носовых якорей. Учитывая ее позднее прибытие и сгущающуюся темноту, она была вынуждена самостоятельно найти лучшее место для постановки на якорь, какое только могла, и ее капитан осторожно пробрался настолько далеко, насколько осмелился, затем бросил свой оставшийся носовой якорь. В результате он был одним из самых южных кораблей сгрудившегося флота, а также одним из самых дальних к востоку, отделенный от "Пэлэдин", ближайшей к ним галеры, примерно на сто двадцать ярдов. Судно находилось с подветренной стороны Крэг-Хук, но было более уязвимо, чем многие другие корабли, и даже сейчас оно, казалось, нервно дергалось, словно испуганное яростью погоды за пределами якорной стоянки, когда оно резко повернулось к своему единственному якорю.
– Я и не подозревал, что ты такой набожный, Рожир, - сказал Невил Мейридит в ответ на его замечание.
Они с Блейдином стояли, укрываясь от ветра и дождя с подветренной стороны бака, у подножия трапа правого борта. Мейридит был первым лейтенантом "Ройял Бедар", в то время как Блейдин, который только что закончил личную проверку якорной вахты, был ее вторым лейтенантом. Первый лейтенант должен был сменить его на посту вахтенного офицера примерно через десять минут. После чего Блейдин, наконец, смог бы спуститься вниз, найти что-нибудь поесть и урвать хотя бы несколько часов отчаянно необходимого сна.
– После такого дня, как сегодня?
– Блейдин скорчил гримасу своему начальнику.
– Каждый чертов человек на борту сегодня чертовски набожен, чем был этим утром!
– Подытожено, как будто самим великим викарием Эриком, - сардонически заметил Мейридит.
– Ну, ты бы предпочел быть там или в целости и сохранности здесь?
– потребовал Блейдин, махнув рукой в направлении бурлящего белого прибоя, невидимого сквозь густую дождливую ночь.
– Это была не совсем моя точка зрения, - ответил Мейридит.
– Моя точка зрения была...
Он так и не закончил предложение.
* * *
Якорная вахта из трех человек увидела это первой.
Они не были размещены на носу "Ройял Бедар" в качестве дозорных. Они были там исключительно для того, чтобы следить за якорным тросом, чтобы убедиться, что галера не волочится и трос не трется - момент, который приобрел большее, чем обычно, значение, учитывая, что теперь это был единственный якорь, который у нее был. В "вороньем гнезде" галеры сидел наблюдатель, но не потому, что кто-то - включая его самого - действительно думал, что ему будет что заметить. Он был там исключительно потому, что граф Тирск приказал на каждом корабле выставить дозорных, и несчастный моряк в "вороньем гнезде" "Ройял Бедар" был глубоко возмущен приказами, которые выставили его на этот холодный, вибрирующий, продуваемый дождем и ветром насест без абсолютно веской причины.
Он был таким же мокрым, продрогшим до костей, несчастным и измученным, как и все остальные, и потребность его тела в отдыхе была мучительной жаждой. Он забился в "воронье гнездо", укрывшись клеенкой, чтобы максимально защитить себя, и сосредоточился на том, чтобы просто терпеть, пока не почувствует облегчение и не сможет, наконец, рухнуть в свой собственный гамак.
Справедливости ради, даже если бы он был свеж и бдителен, маловероятно, учитывая условия видимости, что он увидел бы что-либо, несмотря на малую дальность, более чем за несколько секунд до того, как это сделала якорная вахта. Но это было потому, что КЕВ "Дреднот" погасил все свои фонари и ходовые огни, за исключением единственного затененного кормового фонаря, свет которого был направлен прямо за корму.
К несчастью для "Ройял Бедар", она - как и любое другое судно, стоявшее рядом с ней на якоре, и в отличие от флагмана Кэйлеба - была освещена якорными огнями, кормовыми фонарями и фонарями у входных портов. Под палубой горело еще больше огней, проливая свет из кормовых и четвертных иллюминаторов, из весельных портов, палубных люков и открытых лючков. Несмотря на темноту и дождь, ее было совсем нетрудно разглядеть.
Один из вахтенных на якоре внезапно выпрямился, вглядываясь в ночь, когда между ним и кормовыми иллюминаторами "Пэлэдин", почти точно к северу от его собственного корабля, казалось, вторглась тень.
– Что это?
– спросил он у своих товарищей.
– Что есть что?
– раздраженно возразил один из них. Он не любил такую погоду и не был более отдохнувшим, чем кто-либо из них, и характер у него был вспыльчивый.
– Это!
– резко сказал первый человек, когда расплывчатая тень внезапно стала намного четче.
– Это выглядит как...
* * *
Капитан Гвилим Мэнтир неподвижно стоял у фальшборта юта. Ни один голос не произнес ни слова, пока вся команда "Дреднота" ждала, застыв, как статуи, на своих боевых постах. Капитан знал о кронпринце, его телохранителях из морской пехоты и лейтенанте Этроузе, стоящих позади него, но все его внимание было сосредоточено на фонарях, окнах и люках, поблескивающих сквозь дождь.
Даже сейчас Мэнтир с трудом мог поверить, что принц Кэйлеб безошибочно привел их в Крэг-Рич, когда позади них был прилив. Сочетание прилива, течения и ветра создало ужасную турбулентность, но пролив между Крэг-Хук и островом Опал был таким широким, как указывали их карты. Совсем неплохо, что так оно и оказалось. Внезапный эффект ветровой тени из-за огромной высоты Крэг-Хука лишил паруса "Дреднота" мощности на несколько минут, прежде чем набегающий прилив и инерция вынесли его из этой тени.
В более стесненных водах это вполне могло оказаться фатальным, но Кэйлеб поместил их туда, где, насколько мог судить Мэнтир, находился точный центр глубоководного канала. И теперь они собирались пожать плоды смелого решения наследного принца.
Капитан обнаружил, что задерживает дыхание, и фыркнул. Ожидал ли он, что враг услышит его дыхание, несмотря на шум бури за пределами досягаемости? Он скорчил гримасу, иронизируя над самим собой, но эта мысль была лишь поверхностной, когда его корабль прокрался между галерой, расположенной так далеко к югу от основного вражеского флота, и следующей ближайшей, примерно в сотне ярдов к северу от нее. Отблеск якорного огня южного корабля резко выделялся на его носу, выделяя его для левых канониров. Его сосед на севере был виден еще лучше, поскольку его кормовые иллюминаторы светились как яркий маяк для артиллеристов правого борта "Дреднота".