У стен недвижного Китая
Шрифт:
– Цин! цин!
Мы звонко чокнулись.
В начале мая, 6/19 числа, французский епископ Фавье, глава Католической духовной миссии в Пекине, написал следующее историческое письмо французскому посланнику в Пекине Пишону:
Co дня на день положение становится более тяжелым и угрожающим. В округе Баодинфу было убито более 70 христиан, из которых три новообращенных разрезаны в куски.
Много деревень разграблено и сожжено. Еще большее число других деревень совершенно покинуто жителями. Более 2000 бежавших христиан осталось без хлеба, одежды и крова. В одном Пекине около 400 беглецов, мужчин, женщин и детей, разместилось у нас и у монахинь. Менее чем через неделю у нас их, вероятно, соберется несколько тысяч. Мы будем принуждены очистить школы, коллегии и госпитали, чтобы дать место несчастным.
В восточной стороне огромные грабежи и пожары. Каждый час мы получаем самые потрясающие известия. Пекин осажден со всех сторон. Боксеры каждый день приближаются к столице, и они задержаны только теми разрушениями, которые они по пути делают христианам. Верьте мне, прошу Вас, г. министр, я хорошо осведомлен и не говорю легкомысленно. Религиозное преследование – это только завеса. Главная цель – уничтожение иностранцев, цель, которая ясно указана и написана на знаменах боксеров. Их союзники ждут их в Пекине. Сперва начнут нападать на церкви, а кончат нападениями на посольства. Для нас, живущих здесь, в Бэйтане, даже назначен день. Весь город это знает, все об этом говорят, и возбуждение народа явное. Вчера вечером еще 43 несчастных женщин, вместе с детьми, спасаясь от зверств, прибежали к монахиням. Их провожало более 500 человек, которые говорили, что если им удалось ускользнуть на этот раз, то скоро расправа будет произведена с другими.
Я не говорю Вам, г. министр, о тех бесчисленных объявлениях, которые расклеены по городу против европейцев. Ежедневно появляются новые объявления, все более ясные.
Лица, которые были свидетелями, 30 лет тому назад, тяньцзинских убийств, поражены сходством положения того времени с нынешним. Те же объявления, те же угрозы, те же предупреждения и то же ослепление. Тогда так же, как и теперь, миссионеры писали и умоляли, предвидя страшное пробуждение народа.
При таких обстоятельствах, г. министр, я считаю своим долгом просить Вас прислать к нам, по крайней мере в Бэйтан, 40 или 50 матросов, для охраны нас и нашего имущества, так делалось даже при обстоятельствах, гораздо менее критических, и я надеюсь, что Вы примите к размышлению мою покорнейшую просьбу».
Английский посланник в Пекине сэр Клод Макдональд держался другого взгляда на события и через два дня, 21 мая, писал лорду Солсбери в Лондон:
«Что касается моего собственного взгляда на опасность, которой подвержены европейцы в Пекине, то я сознаюсь, что до моего сведения дошло мало фактов, которые могли бы подтвердить боязливые опасения французского отца. Поведение жителей в городе продолжает быть спокойным и вежливым в отношении иностранцев.
Я убежден, что несколько дней сильного дождя, который прекратит эту давно продолжающуюся засуху, принесут больше пользы для восстановления спокойствия, чем все меры, которые могли бы быть приняты китайским и иностранными правительствами».
На другой же день, после того как была отправлена эта успокоительная депеша британского посланника, боксеры напали на английскую духовную миссию у железнодорожной станции Ланфан, на полпути между Пекином и Тяньцзином. Они замучили миссионера Робинсона, друга первого мученика боксерского восстания Брукса, и захватили его товарища Нормана. Бежавший китаец-христианин рассказывал, что эти оба миссионера знали об опасности, которая им угрожала, и имели время спастись, но они предпочли погибнуть среди китайцев, обращенных ими ко Христу, нежели бросить свою паству в минуту испытания. В схватке с боксерами пять христиан было убито, а Норман ранен. Некий Ли, который уже был однажды наказан за преследование христиан и ненависть к иностранцам, чтобы отомстить за смерть своего любимого сына, убитого при нападении боксеров на христиан, попросил отдать ему Нормана и убил его собственными руками. Так оба англичанина-миссионера погибли сподвижниками.
Узнав о происшедшем и полагая, что Норман еще жив, британский посланник потребовал у Цзунлиямыня немедленного освобождения английского миссионера, но ямынь отнесся к его требованию с полным безучастием и равнодушием. Тогда посланник Макдональд имел свидание с принцем Цином, который выразил свое крайнее сожаление о происшедшем и о том, что китайское правительство совершенно не подготовлено к борьбе с боксерским движением, приобретающим все большую популярность среди народа, благодаря своему противоиностранному характеру. Принц Цин признался, что он не может быть уверен в безопасности иностранцев не только в Пекине, но где бы то ни было в Китае, и был согласен, что неподготовленность правительства может повести к вмешательству держав. Хотя Тяньцзин – Пекинская железная дорога охраняется 6 тысячами императорских войск, однако Цин сомневается, чтобы солдаты стали стрелять в боксеров, для охраны иностранцев, если даже им прикажут. Цин сожалеет, что вовремя не успел убедить двор в опасности, которая может быть навлечена подобным образом действий китайского правительства, но теперь он ничего не в состоянии сделать, так как вдовствующая императрица слушается дурных советов других лиц.
Через два дня, 24 мая (6 июня), в Пекине был издан следующий богдыханский указ:
«Западная вера возникла и распространилась по всему Китаю много лет тому назад, и те, кто ее распространяли, только учили народ добру. Новообращенные, находясь под кровом своей веры, никогда не причиняли беспокойств, и как обращенные, так и народ жили в мире друг с другом, идя каждый своей дорогой, без всякой помехи. В последние годы, когда число церквей по всей стране стало возрастать беспрестанно, так же как и число крещаемых, между христианами стали незаметно появляться люди с дурной волей, так что миссионерам было иногда трудно отличить среди обращенных дурного от хорошего. Пользуясь этим, дурные люди, под видом христиан, только обижали простой народ и изводили страну. Мы полагаем, что подобное положение дел не может соответствовать желаниям самих миссионеров.
Что касается “И-хэ-цюань” – общества поборников правды и согласия, то оно было в первый раз воспрещено в царствование императора Цзя Цин. Однако, вследствие того, что позднее члены этого общества стали упражняться в целях самозащиты и охраны их домов и деревень от разбоев, и так как они стали удерживаться от смут, то мы не наложили воспрещения, как это было сделано раньше, но только делали неоднократные распоряжения местным властям держать крепкую узду над движениями общества.
Мы указывали подлежащим властям, что в настоящее время вопрос должен быть не в том, принадлежат ли данные люди к обществу или нет, а в том, какая цель у этих союзов, производить ли в стране беспорядки или нет. Если же все-таки подобные общества будут творить смуты и нарушать мир, то власти обязаны произвести строгое дознание над преступившими закон и наказать их по закону. К какому бы обществу они ни принадлежали, к обществу христиан или ихэтуань, трон будет относиться к ним без всякого различия, так как все они – сыны одного и того же государства. Сверх того, когда возникали тяжбы между христианами и простым народом, мы всегда давали такие приказы властям, чтобы они решали дела по полной справедливости, не выказывая пристрастия ни одной стороне.