У стен недвижного Китая
Шрифт:
И это я опять ошибся.
— Слушай, дорогой, — сказал мне тихим голосом мой грузин после того, как отсчитал мне деньги. — Недавно ты видел меня и Лиду в машине… Сам понимаешь: человек есть человек, и я тоже — человек, и ты тоже — человек, и все мы тоже — человеки!.. Но моей жене — НЕ говори, будь человеком! Тут такая прекрасная женщина подвернулась. Честное слово: грех упускать такой случай!
Так вот за что я получил надбавку к зарплате!
Мои педагогические подвиги здесь были ни при чём. Именительный падеж, винительный, звательный… Тьфу!..
Но эти деньги мне впрок не
Декабрь 1994-го ничего хорошего не обещал. С новою силой разгоралась война в Чечне, инфляция нарастала, из продажи исчезло сливочное масло. Страна, как в пропасть, низвергалась в год 1995-й…
Между тем, материальное благосостояние моего грузина изменялось лишь в одном-единственном направлении и лишь с одною-единственною тенденцией:
— Цветные телевизоры японского производства, цена каждого из которых в сорок раз превышала мою месячную «грузинскую» зарплату, видеокамеры, потрясающая кухонная техника, которая всё сама умела делать, — всё прибывали и прибывали…
— К первой относительно недорогой машине западного производства добавился роскошный «Мерседес», стоимость которого В ТЫСЯЧУ РАЗ превышала то, что мне мой грузин платил в один месяц за обучение его сына! Машина была оборудована кондиционером, стереомагнитофоном, компьютером, который человеческим голосом извещал хозяина обо всех технических неисправностях, холодильником и чем-то там ещё и ещё…
— К машине добавился и личный шофёр…
— После шофёра в доме появилась служанка…
— Затем — кухарка…
— Потом —…
— Потом —…
— Потом —…
Между тем, я так и не возымел ни малейшего представления о роде деятельности моего грузина; была ли это торговля наркотиками, или это была торговля мандаринами; занимался ли он заказными убийствами, или честно завладел каким-нибудь прибыльным производством — этого я, скажу наперёд, я так никогда и не узнал.
Однажды на одном из уроков в «грузинском дворце» я надумал вот что: а не плохо бы обучить мальчишку писать сочинения! Я ему объяснил, что это такое и как оно делается и тут же стал обсуждать с ним вопрос о том, какую бы нам тему затронуть.
Обсудили. Получалось, что никакую.
Мальчишка, как я уже говорил, был до встречи со мною абсолютно дремучим. Успехи, которых он добился под моим руководством, были, конечно, очень внушительными, но всё-таки: ни единой книги он в своей жизни не прочёл и прочитывать не собирался, и ничего-то он в этой жизни не видел, кроме своей родной огнедышащей Абхазии, где он собственными глазами наблюдал, как взрываются снаряды и умирают люди, да ещё — кроме нашего города. Выяснилось, однако, что ему довелось погостить как-то раз где-то в Западной Грузии у бабушки с дедушкой — отцовых родителей, что и являлось для него на данный день ярчайшим впечатлением в его безотрадной жизни.
— Ну вот и прекрасно, — сказал я. — Напишем сочинение с таким названием: «В ГОСТЯХ У БАБУШКИ».
Стали выдумывать, что бы такое написать, но Баграту, моему ученику, ничего не приходило в голову. Тогда я велел ему позвать младшего братишку — Джемшера.
И вот, двенадцатилетний Багратик и шестилетний Джемшерик стояли передо мною в классной комнате и ждали моих дальнейших указаний. Формально моим учеником был только Баграт, но, как я уже упоминал, я так поставил дело, что частенько привлекал и младшенького — вдвоём им было веселее осваивать премудрости русского языка. И полезней — младший-то был поразительно смышлёным, и часто бывало так, что пока старший ещё только думает над моим вопросом, младший уже на него отвечает!
— Сейчас мы напишем сочинение на тему: «КАК МЫ БЫЛИ В ГОСТЯХ У БАБУШКИ!», — категорически провозгласил я. — Сели на диван! Теперь слушайте о том, что у вас там было!
Мальчишки слушали.
— Ваш дедушка Тенгиз — уже очень старый и больной, и всем хозяйством занимается только бабушка.
— Откуда вы знаете, что его зовут Тенгиз? — спросил меня старший из мальчиков.
— А я всё знаю, — загадочно ответил я.
— Балда! — сказал младший брат старшему. — Нашего же папу зовут Сократ Тенгизович! Вот он и знает!
— А откуда знаете, что дедушка совсем больной?
— Так я от вас же и слышал однажды! — ответил я. — И вообще: я всё про вас знаю! Про всю вашу семью!
— Балда! Он всё про нас знает! — сказал маленький Джемшерик. — Он — учитель!
— Вот только я подзабыл, как зовут вашу бабушку.
— Илона! — закричали мальчишки. — Бабушку зовут Илона!
— Ну да, точно: Илона. Спасибо, что напомнили. Я-то и раньше знал её имя да вот сейчас подзабыл что-то. Но я продолжу: дедушка Тенгиз уже очень старый, и бабушка Илона — тоже. Они очень обрадовались, когда к ним однажды приехали их внуки, но вскоре устали от них, потому что внуки очень много шумели. Правильно я говорю?
— Правильно, — согласились мои ученики.
— Вы всё время бегали по двору и шумели, гоняли бабушкиных кур и уток, а однажды вы даже раздавили нечаянно одного цыплёнка. Было такое?
— Было! Было! — закричал Джемшер. — Но это всё не я! Это Баграт! Дедушка его тогда сильно лупил… Ременем! Он говорил: цыплёнку больно! Зачем раздавил цыплёнка?
— Ты меня толкнул, вот я и наступил на цыплёнка!..
— А откуда вы знаете про цыплёнка?
Я сделал вид, что не расслышал вопроса.
— А как будет по-вашему «цыплёнок»?
— «Цицила»! «Цицила»!
— Тихо! Я продолжу: вы очень любили дразнить собаку и дёргать её за хвост… Было такое?
— Было! Было!.. А откуда вы ещё и про собаку знаете? Это вам папа всё рассказал? Или — мама?
— Нет, никто мне ничего не рассказывал. Я всё и так знаю… А ещё вы очень любили дразнить бабушкину кошку…
— Неправда! — закричали мальчишки. — У бабушки и дедушки нет кошек. Бабушка не любит кошек!
— Ах да! Я и забыл, что бабушка Илона терпеть не может кошек. Но я продолжу: вы очень любили лазить по заборам и по деревьям… Как по-грузински будет «дерево»?