У судьбы твои глаза
Шрифт:
В тот же день Полин благополучно вернулась домой, так что мы отмечали двойной праздник. Я отправил тёщу отдыхать, пока сам занялся ужином. К шести должны были подъехать Генри с Камиллой, и даже Уэйн обещал вернуться пораньше, чтобы принять участие в семейном торжестве.
Крис помогал мне варганить спагетти с жареными колбасками – блюдо, которое я не побоялся испортить перед приходом гостей. Генри и Кэм привезли с собой десерт из кондитерской «Ями». Шесть эклеров с заварным кремом и какой-то пирог с ягодами, который выглядел, как произведение искусства. И никакого вина – все блюли законы дома Холландов-Тёрнеров, в большей степени
Мы болтали, смеялись и поднимали бокалы с лимонадом за здоровье Полин и наше с Генри будущее в «Спенсер и Ко». Крис, как бывало, когда Генри заглядывал к нам, умолял дядюшку уложить его и почитать перед сном. А тот был только рад провести время с племянником и заодно узнать продолжение истории про Гарри Поттера. Уэйн отвёл Полин в спальню, чтобы та отдохнула, а мы с Камиллой остались сражаться с горой грязной посуды.
– Хороший получился вечер. – С улыбкой сказала Кэм, вытирая тарелки и убирая их на место.
– Да, нужно почаще собираться.
Мне всегда было уютно рядом с Кэм. Я был первым из семьи, с кем её познакомил Генри. Родители удостоились этой чести гораздо позже, и, помню, всё прошло не так уж гладко, как он надеялся. Мама была в своём репертуаре. Устроила девушке младшего сына допрос с пристрастием, словно отбирала ни потенциальную невестку, а донора почки. Она была холодна, впрочем, она была холодна со всеми, даже с сыновьями. В детстве от неё было не дождаться ни объятия, ни поцелуя, ни даже пяти минут, которые она готова была на нас потратить. Её больше волновали другие вещи: собственная внешность, журналы мод и встречи с подругами, которым она говорила больше слов, чем сыновьям.
Отец был капельку мягче, но во всём потакал матери. Стоило ей сказать «Эдвин, ты так и будешь стоять?», когда мы с Генри колошматили друг друга за игрушку, как тот тут же пытался выдавить из себя наставительную речь, а мать благополучно скрывалась в своей комнате, лишь бы быть от передряги подальше. Попросите меня назвать самых чёрствых родителей, и я отвечу, что это Клара и Эдвин Тёрнеры.
Камилла не дотягивала до идеальной невестки, которую хотела видеть в семье моя мать. Элизабет пережила ту же участь. Мы навещали родителей в Чикаго раз в год, и этого было предостаточно для того, чтобы не терять связи, которой и так не было. Мать не устраивало, что Элизабет «всего лишь учительница в младших классах». Её слова, не мои. Что она из обычной семьи продавщицы и слесаря по ремонту автомобилей. Что они не подтираются купюрами и не пьют «Шато Марго» по вечерам. Позже её стало не устраивать, что Элизабет не может подарить им внуков. Не постесняюсь предположить, что их не устраивало ещё и то, что она умерла на операционном столе и скинула заботу о сыне на мои плечи.
Но Камилле пришлось ещё хуже. Её семья была ещё более обычной и ничем не примечательной. Разве что национальностью. Генри рассказывал, как мама несколько раз скривилась при встрече с Кэм. Впервые, когда увидела её смуглую кожу и черноту волос. Во второй, когда узнала, что та мексиканка по материнской линии. Ну а в третий раз, когда Кэм отказалась от десерта, потому что не любила торт-суфле.
Было чудом, что мать и отец явились на их свадьбу, потому что с тех пор ни разу не приглашали молодожёнов к себе. Впрочем, как и меня с Крисом. Они любили нас на расстоянии, если то, что они испытывали к нам, вообще можно назвать любовью. Полин и Уэйн заменили родителей не
– Могу я спросить? – Нерешительно заговорила Кэм, пока я домывал кастрюлю из-под спагетти.
Я напрягся, предвидя какой-то неудобный вопрос, но кивнул.
– Почему ты не расскажешь родителям об иске? Они ведь… состоятельны. Они бы помогли вам деньгами.
Фух, вопрос оказался не таким неприятным, как я ожидал.
– Мои родители как самый жадный банк. Если они и соизволят дать мне денег, то будут ожидать, что я верну их назад. Вот только, они будут напоминать мне о том, что сделали ради меня, до конца моих дней. Проще взять кредит в банке, они не настолько мелочны. – Усмехнулся я, пытаясь шуткой скрыть досаду.
– Это печально. Родители должны помогать своим детям, и наоборот.
– За тридцать лет я привык к тому, что наши родители – исключение из всяких правил.
– Вы натерпелись от них. – С грустью заметила Кэм, прислоняясь к шкафчику и глядя куда-то за сотни миль от кухни Холландов.
Я выключил воду и примостился рядом, глядя куда-то в том же направлении.
– Это пустяки. Боюсь представить, сколько натерпелась от них ты.
Камилла заглянула мне в глаза, и я понял, что попал в самое яблочко.
– Они не обязаны любить меня.
– Обязаны, потому что тебя любит Генри. Мы все тебя любим.
Она улыбнулась и расцвела, словно подснежник от первых лучей солнца.
– Я смирилась с тем, что мне никогда не завоевать их расположение. Но мне бы хотелось, чтобы наши с Генри дети росли в семье, вроде этой. – Камилла развела руками, намекая на Полин и Уэйна, их безоговорочную любовь и спасительную заботу.
– Они будут расти в такой семье. – Заверил я её, намекая вовсе не на своих родителей. – Какая разница, что это будут не Клара и Эдвин Тёрнеры. Ваш ребёнок будет здесь любим, как родной внук.
Давно я не был так близко к женщине. Полин и учительницы Криса не в счёт. Давно не ощущал аромат чего-то сладкого, не чувствовал тёплое дыхание. И заскучал по Элизабет с новой силой.
– Генри ведь рассказал тебе? – С усмешкой спросила Камилла.
– Понятия не имею, о чём ты.
– Брось. Вы с Генри… не просто братья. Между вами особая связь, вы всё друг другу рассказываете.
– Ладно, ты нас раскусила. Можно теперь тебя поздравить?
Губы Кэм растянулись в самой светлой улыбке. Я был первым, кто узнал о том, что у них будет ребёнок. О том, что стану дядей, а этот дом наполнился звуками топающих ножек. Они будут бегать по паркету, пока мой сын продолжит ковылять на костылях.
Но я не испытывал ни зависти, ни разочарования, лишь искреннюю радость. Поздравил невестку с потрясающим событием и обнял, как собственную сестру, которой у меня никогда не было.
– Знаешь, у меня есть кое-что для тебя. – Вспомнила Кэм и завела руки за голову, чтобы снять цепочку с шеи. – Думала отдать, когда придёт время. Оно пришло.
Вложив свой дар мне в руки, Камилла передала мне свою дрожь, отчего я понял всю сакральность момента. В моих пальцах оказались винтажные, бронзовые часики, цепочку от которых я часто видел на груди Кэм. Мне казалось, что под одеждой прячется какое-то девчачий аксессуар, вроде сердечка или жемчужины, но как же я был глуп, причисляя Кэм к тем девушкам, что любят подобные украшения.