У темного-темного леса

Снежная Дарья

Проталкиваясь локтями сквозь плотную толпу ближе к Кайдену, я тихо костерила его сквозь зубы – создал же себе репутацию, полудурок!

А вокруг все было плохо – уровень агрессии возрастал, люди, не отошедшие толком от испуга, накручивали друг друга, подстегивали, и недавний страх грозил вот-вот найти себе выход. И нас тут всего двое – а такую толпу, да еще толпу людей, одаренных магически, я успокоить не смогу. Даже половинную не смогла бы – слишком уж силен накал страстей. Не под силу.

Я уже приготовилась попытаться все же, несмотря

ни на что – как пришло спасенье. Оттуда, откуда я совсем позабыла его ждать – а зря. Наставнику Одрану понадобилось всего два слова и один пасс, чтобы охладить горячие головы. Причем, в прямом смысле. Холодом пробрало до самых костей, и даже глубже.

– Молчать всем! – густой низкий бас ударил в уши, и желающих воспротивиться приказу не нашлось.

У меня с плеч словно здоровенная плита упала – пусть пальцы на ногах занемели от холода, а все тело покрылось мурашками, пусть от звуковой атаки боевого наставника заложило уши и заныли зубы, но мой дар целителя душ явно говорил – агрессия пошла на спад. Опасность, что ученики прямо здесь и сейчас устроят самосуд, миновала, спасибо Бригите и наставнику Одрану!

А потом из-за массивной бородатой фигуры боевого мага выступил директор Паскветэн. Обвел собравшихся мудрым, печальным взглядом. И, не знаю, как остальным, а мне сразу стало нестерпимо стыдно, безо всякого магического воздействия. Как я могла подумать, что директор бросит своих учеников на произвол судьбы?

Директор Паскветэн заговорил – и говорил он все то, что я до того думала. Что пока ничего не известно, и рано кого-то обвинять, но он уверен, что до тех пор школяры не станут делать глупости. И после тоже не станут – виновный будет наказан согласно Договору. Ведь все его поняли, верно?

Я сердито пыхтела – конечно, они его поняли! Нашего директора попробуй, не пойми. Он у нас справедлив, но суров. Тем и славен!

Пока я мстительно представляла, что директор Паскветэн сделает с ослушником, если такой вдруг случится, он продолжил:

– И кстати. Кайден, ты ведь был в лесу не один?

– Нет, – буркнул в ответ мой лучник.

Я окинула его придирчивым взглядом и чуть не взвыла. Опять замкнулся! Вид мрачный, взгляд потух, и в линии рта, в набыченных плечах, во всей его фигуре читается обреченность и готовность продать свою жизнь подороже.

Я молча, но от души выругалась в адрес мерзавца, убившего фейри – и разом пустившего демону под хвост весь мой труд. А я недавно как раз отчиталась директору об успехах – и где они теперь?

Пока я проклинала про себя убийцу, допрос продолжался:

– С кем ты был, скажи нам пожалуйста?

– С Шелой, – голос Кайдена подвел. Он откашлялся, и повторил: – С Шелой Кассади. Целительница, шестой курс.

Директорский взгляд остановился на мне:

– Это так, Шела, ты была в лесу с Кайденом в тот день?

– Да! – уверенно и твердо отозвалась я.

– И вы были там вместе все время? – пытливо уточнил директор, пристально глядя на меня.

И

неожиданно для самой себя, я и на этот вопрос так же уверенно и твердо ответила:

– Да!

Директор кивнул, будто ни на миг не усомнился в этом, и будничным тоном обратился к остальным:

– Ну что ж, если с этим вопросом разобрались, то пока все могут быть свободны. Расходитесь по своим комнатам, и постарайтесь вспомнить, кто где был в тот день, что видел и что делал. Это может быть важно – нам необходима ваша помощь, и значение может иметь любая мелочь.

С этими словами он кивнул всем и развернулся к выходу. Школяры, словно только этого и ждали, хлынули в разные стороны – к дверям, к лестнице, просто в разные стороны – искать друзей, делиться впечатлениями, обсуждать последние страшные события. Я застряла в этом водовороте, а когда он рассосался – Кайдена в холле не было.

Не-не-не, его нельзя сейчас одного оставлять, он же там себе такого в дурной своей башке наворотит!

Куда он мог деться? Замерев на пару мгновений в раздумьях, я подобрала юбку и бегом кинулась к его комнате.

Я, тяжело дыша, вылетела на нужный этаж, когда лучник уже взялся за ручку двери. Испугавшись, что он там забаррикадируется, и из двойной раковины его уже точно не выковыряешь, я его окликнула.

Кайден обернулся на мой голос резко, зло, раздраженно дернул уголком рта. И взгляд серо-стальной, тяжелый, какой-то неуловимо чужой резанул почти материально.

– Чего тебе?

Сходу ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому я просто молча преодолела разделяющее нас расстояние, выравнивая дыхание и судорожно прокручивая в голове возможные слова. Все они казались какими-то неподходящими.

– Я просто хотела…

– В утешении не нуждаюсь, – отрезал лучник, обрывая меня на полуслове.

– …спросить, ты в лесу тогда ничего не видел случайно? – я исправилась на полпути, но выбор темы оказался в корне неверным. Кайден сощурил глаза, и я машинально отметила, как побелели костяшки пальцев, сжимающих ремень переброшенного через плечо колчана.

– Чего вокруг да около ходить? Давай прямо – не я ли прихлопнул лесовичку? Сначала соврала, теперь задумалась? Вдруг не за того вступилась по дурости? – Он не кричал, но тембр голоса набирал обороты, становился все глубже, злее и… страшнее.

За все это время мне не раз и не два приходилось наблюдать и гасить вспышки его ярости, но вся разница сейчас заключалась в том, что направлена она была на меня. И это отчего-то выбило меня из колеи. Я растерянно молчала, а Кайден продолжал наступать – еще и в прямом смысле. Он сделал шаг вперед, прижимая меня к стене так, что показалось, сейчас придушит.

– Что ты от меня хочешь? Поклясться тебе? – помимо дикой злости в его голосе мне примерещилась еще и какая-то совершенно мальчишеская обида. – Или с поклонами в ножки упасть? Благодетельница! Спасительница! Защитница обиженных, обделенных и умалишенных!