У темного-темного леса
Шрифт:
Мне ужасно захотелось его чем-нибудь стукнуть. Да побольнее! А потом лечить самыми противными и вонючими лекарствами и самыми болезненными методами! Долго! И медленно! Злорадно убеждая, что так и надо!
Что-то, наверное, отразилось в моем взгляде, потому что Кайден вдруг отступил, явно вознамерившись куда-то слинять.
– Ты куда?
– За лодкой. Течение медленное, может, еще успею нагнать.
– Не надо. – Я со вздохом решила, что сейчас силовой перевес, к сожалению, на стороне лучника (ничего, я терпеливо подожду, пока его кто другой
Подойдя к реке, я опустилась на колени и коснулась раскрытой ладонью водной глади.
Погладила, пошепталась с волнами немного…
Лодка появилась минут через пять. Плыла себе, мерно покачиваясь, вверх по течению, и никаких гребцов в ней не было. Поравнялась с нами, и вильнув бортами, повернулась носом к берегу. Тут-то и стало видно, что поднималась вверх по течению она вовсе не сама по себе, а побуждала ее к тому плывущая рядом девушка. Из воды виднелись лишь голова и плечи, но с первого взгляда было видно – девушка невысокая, хорошенькая и очень молоденькая. Хрупкая и беззащитная.
Ах, как обманчив первый взгляд… Нет, таки прав был Кайден – беззащитных девушек здесь днем с огнем не найти.
Дэноэла, при всей ее видимой нежности и хрупкости, тяжелую двухместную лодку, на совесть груженую товаром, гнала без особых трудностей. Просто придерживая ладонью за борт.
Волосы водяницы, в отличии от моих, красивыми влажными прядями лежали на мраморно белых плечах и на высокой (совсем не рыбьей) груди. Крупные чешуи, влажно блестящие подводным серебром на ключицах и чешуйки помельче, на скулах до висков, подчеркивали нечеловеческую природу красавицы. Дивно хороша!
Если не знать, во что это прекрасное тело превращается под водой.
Дэноэла придержала лодку за пузатый бок, дождалась, пока я понадежнее ухвачусь за борт, и перехвачу веревку.
– Может быть, вам все же помочь? – уточнила она, продолжая утренний разговор – я тогда сразу предупредила, что в этот раз к общине фо-а мы доберемся сами, и помощь русалок нам не понадобится.
Голос журчал ручьями, пел капелью. А вот когда я одна была, он звучал почти обычно, почти по-человечески. Я чуть покачала головой – вот ведь, вертихвостки. И не важно, есть у них хвост, или нет, водные они или воздушные!
– Спасибо, мы сами! – непреклонно отказалась я от щедрого предложения русалки.
– "Мы"?! – сдавленно протянул-прошипел у меня за спиной Кайден.
Я сдержала улыбку и шагнула с берега в лодку, осторожно придерживая юбку платья. От стремительной сушки ткань загрубела, стала неприятной. Да и подсела, кажется – по крайней мере, в груди определенно стало теснее. Что там у меня с волосами, мне и представлять пока было страшно – с моими прекрасными, любимыми, ухоженными волосами!
Нет уж. Никакой помощи – грести будет сам!
И я ни за что не признаюсь, что в таких случаях попросить русалок о помощи самое обычное дело, так делали все школяры, расплачиваясь какой-нибудь ерундой – яркой лентой, нарядным гребнем или
– Дэноэла, а ты мою ленту не видела? И туфельки. И сапог! – я с надеждой заглянула в прозрачные светлые глаза с вертикальным кальмарьим зрачком.
Русалка отрицательно качнула головой, и с любопытством уточнила у меня:
– Поискать?
Я огорченно вздохнула, отказываясь. В том, что она способна найти уплывшие вещи, я ничуточки не сомневалась, зрение у водяницы куда лучше, чем у человека. Благодаря удивительному строению глаз, они и под водой, и даже в темноте способны разглядеть оброненную иголку, но… Чем я расплачиваться-то буду?
Пришлось мысленно проститься с потерей – а какая лента была, какая лента! Чудесного темно-бордового цвета, с мелким жемчугом и вышивкой на концах, которую делала лично Нольвенн, еще на третьем году обучения. Они тогда как раз графические заклинания проходили… Туфли тоже было жалко, с практической точки зрения, они даже и важнее ленты – в чем я ходить буду? В школе босячкой не побегаешь! Но…
Ленту я любила, берегла – очень уж она к этому платью цветом подходила, да и вообще. Вот жалко, и все!
Кайден, смерив меня насмешливым взглядом, ехидно хмыкнул и обратился к водянице:
– Найди, пожалуйста, – и протянул ей ножик с костяной ручкой.
Водяница заинтересованно стрельнула в него взглядом, и улыбнувшись – мол, не нужен мне твой нож, так отыщу, что с вас взять, сухопутных, выпрыгнула из воды почти вся, и извернувшись играющей рыбиной, ушла под воду снова, плеснув напоследок по речной глади широким хвостом.
* * *
В мокрых сапогах сидеть было противно. Сушить их магией я не рискнул, кожа – не ткань, потрескается еще, поэтому они теперь красовались рядом с товарами для фо-а и туфлями Шелы. Целительница снова восседала на корме, поджав под себя босые ноги, недовольно сопела, бросая на меня укоризненные взгляды, и пыталась пальцами разобрать спутанные пряди волос. Ярко-рыжая копна светилась на солнце огненным ореолом и без сопротивления даваться в руки хозяйке не желала. Да еще и расшалившийся ветер, то и дело выдергивал пушистые локоны из пальцев, заставляя лекарку шипеть ужом и еще больше ненавидеть меня и мою благотворительную сушку.
Мне же едва удавалось сдерживать рвущуюся наружу ухмылку, без которой наблюдать за этой девицей было попросту невозможно. А воспоминание о мокрой ткани, предательски облепившей все изгибы женского тела, но при этом оставляющей простор для фантазии, я старательно гнал прочь. Бесстыдно выставленные напоказ прелести фейри, пусть и приятные глазу, куда меньше будоражили воображение.
– И почему мы не могли воспользоваться помощью русалки? – Гребля меня вовсе не раздражала и порыкивал я на понукающую меня целительницу что сейчас, что тогда больше из принципа, но некоторое любопытство все же терзало.