У Великой реки. Битва
Шрифт:
Он трындел, трындел своей монотонной скороговоркой, словно и сам не вслушивался в то, что говорит, а лишь прокручивает вусмерть заезженную магнитофонную плёнку. Вскоре мы просто перестали обращать внимание на его болтовню, а я погрузился в разглядывание окружающего пейзажа.
Гуляйполе удивил меня своими размерами. Не думал, что здесь поселилось так много людей. По крайней мере, наш Великореченск с ним было не сравнить. Не Тверь, конечно, но не маленький город, не маленький.
Строились, как ни странно, широко, что для наших краев необычно. Широкие немощёные улицы с деревянными тротуарами были с обеих сторон обстроены обшитыми крашеным тёсом домами, в которых,
Был вечер, разгульная гуляйпольская ночь вступала в свои права, и народу на дощатых тротуарах толпилось немало. Из открытых окон кабаков и кафешантанов доносились звуки скрипок, эльфийских виол, раздрызганных и не очень пианино, голоса певичек, из кабарета доносилось дружное буханье женского кордебалета каблуками в доски сцены, сопровождающееся канканными взвизгами. Веселье разворачивалось во всю ширь.
Люди шли поодиночке, парами, компаниями, замирая у каждой двери, читая вывески и разглядывая витрины. У входов в увеселительные заведения толпились вышибалы и зазывалы, какой-то мелкий и горластый харазец с гигантскими усами голосисто кричал на всю улицу, неуклюже рифмуя:
— Только в нашем кабарете умеют девки штуки эти! Её на сцене погляди, плати и в нумер уводи!
Возле него замерли, открыв рты, трое матросиков с торговой баржи, на которых эти немудрящие вирши явно произвели впечатление. Судя по выражению их лиц, они уже вполне созрели для того, чтобы заплатить за «штуки».
По мере удаления от порта шума становилось меньше, а заведения становились явно дороже. Появились возле них и наёмные автомобили, всё больше чёрные и белые «волги», украшенные со всей доступной местному сознанию пышностью, возле которых стояли кучками, дожидаясь пассажиров, ливрейные шоферы. У входов в заведения скучали кроме вышибал охранники клиентов, образуя подчас настоящие толпы.
Затем развлечения сошли на нет, потянулись жилые дома, всё больше двухэтажные, с небольшими двориками за высокими заборами. Дома были на подбор новыми и аккуратными, заборы ровными, дощечка к дощечке.
— Тут у нас всё больше торговцы живут, колдуны, знахари и подобная публика, — пояснил таксист.
— А где воротилы местные обитают? — спросил я.
— У каждого воротилы своя усадьба, в ней и живут, с охраной и домочадцами. Это уже ближе к стене городской. Только их тут смотрящими кличут, а не воротилами, — пояснил водитель. — А строятся у стены для того, чтобы каждый ещё за участок её отвечал. Вроде как они городом правят — они и защищают.
— Ага, — кивнул Орри. — И у кажинного по калитке в стене. Если конкуренты навалятся, то сразу сдристнуть в неё можно.
— А что, разумно, — усмехнулся я.
Таксист на всякий случай от комментариев воздержался.
— А много смотрящих-то тут? — снова задал я вопрос.
— Семеро сейчас, — ответил шофёр. — Раньше девятеро было, но двое померли скоропостижно. Один свинцом отравился, что в голову ему всадили. Второго магией извели, как ни странно.
— А чего странного? — удивилась Маша.
— Как чего? — возмутился тот. — Вокруг каждого из них и колдунов, и лекарей, и знахарей толпа. А тут напустили какую-то такую болезнь, что никто не знал. И свели в могилу за два дня.
— А что за болезнь? — заинтересовалась Лари.
— Не знаю, барышня. Мне, понимаете, докладывать часто забывают. Бывало, сидишь с утра, чай пьёшь и докладов ждёшь, а всё не идут, не торопятся, — заёрничал таксист.
— Не паясничай, разговорился… — оборвал я его. — А кто что сейчас тут контролирует?
— Ну, это уже за дополнительную плату объяснения к экскурсии, — мотнул головой шофёр.
— Ну ладно, постарайся уж, расскажи… — грудным томным голосом попросила Лари, «надавливая».
Помогло. Таксист довольно подробно рассказал, кто и что контролирует в этих краях. Если тут перечислять деятельность каждой из банд, что верховодили в городе, то половины книги не хватит. Достаточно сказать, что интересы местных бандюг имелись по всему течению Великой — от верховьев, что в Норлаге, и до самой Астрахани и островов в Южном океане. Почти вся работорговля по Великой была так или иначе связана с местными злодеями. Половина организованной проституции. Контрабанда в половине государств. Подпольная торговля запрещённым оружием. Игорное дело. Ссуды под залог души и ауры, ссуды и кредиты под «временную печать». Половина добычи с пиратства перепродавалась здесь. Нелегальное наёмничество и наёмные убийцы. Весь дурман, простой и волшебный, что продавался в Великоречье, пополнял казну трёх местных банд. Нелегальная волшба и производство амулетов, основанных на Силе из нижних планов и даже на Хаосе и Чистом Зле. Запретные храмы и культы получали здесь в обмен на деньги и службу земли и протекцию, как те же Созерцающие.
В общем, если есть какое-то злодейство в этом мире, которое я забыл упомянуть, то можно быть уверенным — оно тоже тем или иным способом связано с Гуляйполем.
— А вот усадьба смотрящего Якова Брыластого, — сказал таксист, показав на длинный и высоченный забор, возле которого дорога поворачивала.
Усадьба впечатляла. Высокий и мощный частокол с колючкой и наточенными остриями по всему верху тянулся метров на триста, а то и больше. Возле массивных ворот стоял «козёл» с пулемётом ПКБ на турели, в машине сидели трое в чёрных кожаных куртках и камуфляжных штанах. Над воротами за ограждением вышки стояли ещё двое с винтовками. В глубине территории виднелся длинный и массивный двухэтажный дом с высокой крышей, половина окон в котором была закрыта ставнями. Ещё крыши виднелись тут и там, но венчали домики явно поменьше. Немало народу там обитает, по всему видать. Он что, со всей бандой там проживает?
Это я и спросил у нашего гида.
— Нет, банда всё больше по соседству живёт. У него наложниц душ тридцать, жены четыре, охрана, прислуга, рабы, кого там только нет. Хорошо живёт, — с явной завистью вздохнул шофёр.
— Действительно хорошо, — хмыкнул я после упоминания о тридцати наложницах. — А что он контролирует?
— За провоз угля ему Нижний Новгород приплачивает, всю торговлю лесом держит, что по Велаге идёт, рабынь скупает, поставку проституток в бордели половины Великоречья контролирует и пиратской добычей ведает. Не всей, конечно, ею многие смотрящие занимаются, но доля есть.
— Он как, по сравнению с остальными, в силе? — уточнил я.
— Середнячок. Самая сила здесь Фёдор Слива. Вот к нему близко не подойти, особливо в последние года два. Всегда был силён, а теперь совсем поднялся.
— На чём?
— Весь магический дурман у него, два культа каких-то на него работают, один так вообще жуть какой — говорят, что каждый день по человеку в жертву приносят, богине смерти поклоняются.
— Созерцающие? — уточнил я.
— Во-во, они самые. Бошки бритые и хламиды чёрные. Глянет такой — и душа в пятки.