У Великой реки. Дилогия + глоссарий

Круз Андрей

– И чего? – негромко спросил Кудин.

– Жди, пока иллюзию найдет, – ответил я. – Тут большой колдун ее наводил, так просто не сломаешь.

– Как скажешь, – пробормотал он.

Стоявшие с ним нордлинги распространяли густой запах чеснока и пива. Позвякивали кольчуги, похрустывала пыль на каменном полу под подошвами тяжелых сапог с шипастыми набойками. Удар таким сапогом под колено – у нордлингов самый эффективный прием в рукопашной. Ватага откровенно маялась и ждала драки.

– Есть, нашла, – негромко сказала Маша, указав рукой на дальнюю стену.

Все

уставились на красный светящийся шарик, который вдруг ускорился и подплыл к одному участку стены, зависнув перед ним. Свечение усилилось, а из-под вполне натуральных кирпичей, ставших вдруг полупрозрачными, появился контур полукруглой двери. Красиво, ничего не скажешь.

Маша взяла в руки свой медальон, в который заранее заложила заклятие разрушения иллюзий, и тихо что-то прошептала. Никто ничего не заметил, лишь для меня словно ледяной вихрь пронесся по подвалу. Но стена просто исчезла – бесшумно и без лишних визуальных эффектов. А наши фонари осветили уходящий вдаль и чуть вниз сводчатый коридор, отделанный заплесневелым известняком.

– Ну вот, а вы боялись! – торжествующе заявила Маша.

– Сильна, сильна… – пробормотал Кудин, после чего спросил у меня: – Дальше мы сами или пока вместе?

– Вместе покуда. До самого портала. Там уже вы сами.

– Тогда веди, – сказал нордлинг.

Я обернулся к Маше, сказал:

– Запускай импа.

Она кивнула, сжала медальон ладонью, и прямо в воздухе серебристо засветилось непонятно откуда взявшееся облачко. Затем оно сгустилось в небольшую уродливую крылатую тварь вроде обезьяны с перепончатыми крыльями, которыми она часто-часто махала в воздухе, оставшись на месте. Удерживал ее небольшой колдовской круг, невидимый, но отсвет которого отпечатался на каменном полу.

– Ищи, – сказала Маша твари и сделала жест, словно отгоняя надоедливую муху.

Крылья взмахнули энергичней, тварь раскрыла зубастую пасть и издала такой вопль, что у меня чуть сердце не остановилось, а волосы дыбом встали. Такой же эффект визг произвел и на всех остальных. Кто охнул, кто выругался, кто выматерил импа, который, глубоко равнодушный к нашим эмоциям, полетел в темный коридор. В том и смысл, что тварь эта, планарный имп, злая и бешеная. И кинется с такими воплями на любого, кого встретит на пути в этом самом коридоре. И от нее даже невидимка скрыться не может – имп неуязвим для магии, и на него не действуют ни отвод глаз, ни заклятия незначительности или даже невидимости.

– Что теперь? – спросила Аррава.

– Ждем, – ответила Маша. – Если имп опять не заорет, там никого нет. И мы можем идти.

– А на нас он не кинется? – спросил один из нордлингов, высокий, худой, с маленькой веточкой укропа, застрявшей в жесткой кудрявой бороде.

– Нет. Он через пару минут сам развоплотится, – ответила Маша.

– А как мы узнаем? – продолжал допытываться «укропобородый».

– Я почувствую.

В молчании прошло еще минуты две, затем Маша сказала:

– Там никого нет, можем идти.

– Пошли, – скомандовал я и первым пошел в проем подземного хода. Все остальные,

побрякивая амуницией, двинулись за мной.

Сразу за аркой я обнаружил отнорок – ведущую вверх лестницу. Не удержался, пошел проверить, хоть и догадался, что это такое. Уперся в массивную стальную дверь, но понял, что это и есть выход в сарай во дворе, через который вампиры ходят в город. Спустился вниз, отрицательно мотнул головой в ответ на вопросительные взгляды – и повел всех дальше.

Ход был прямым как стрела и все время понижался. Откуда-то из темного его нутра ощутимо тянуло мощной магией, а заодно и обычным сквозняком. Значит, не такой уж он глубокий и не такой запечатанный. Как ни странно, эха от шагов не было: все звуки словно в перине тонули. Тишина даже на уши давила, как будто мы находились под водой. Все было приглушенным, свет фонаря, обычно яркого, был тусклым и даже словно серым. Вообще было мерзко, все чувствовали себя нехорошо.

Ход оказался недлинным, всего метров двести. Он закончился круглым залом метров десяти в поперечнике, в котором так сквозило Силой, что у меня волосы шевелились. Я заметил, что чувствовать это начинают даже те, кто чувствовать и не должен.

В середине зала на полу был выложен мозаикой из бронзовых пластинок круг, по всей окружности которого шли непонятные письмена. Прямо над кругом висел в воздухе, едва не касаясь каменного пола, переливающийся овал, похожий то ли на стекло, то ли на ртуть. По крайней мере, его поверхность непрерывно изменялась, хоть и почти неуловимо для глаза. Таких порталов я еще не видел.

– Это вообще портал? – спросил я у Маши.

– Еще какой! Это всем порталам портал! – ответила она, обходя его по кругу и разглядывая с заметным оттенком восхищения. – Это просто шедевр, а не портал. Мне бы так уметь.

Еще в стене круглого зала я заметил решетчатую дверь, за которой были видны уходящие вверх ступеньки. Я подошел ближе, ощущая, что в двери есть какой-то магический сюрприз. Заглянул сквозь решетку, не касаясь ничего. Ступеньки сворачивали вдоль стены зала, уходя в темноту. Наверное, это и есть ход в крипту.

– Ну что, так и будем стоять? – спросила Аррава, снимая с плеча лук.

Я обернулся к ней, поджал плечами, сказал:

– А вас никто и не держит. Милости просим.

И указал рукой на зеркало портала. Она заметно опешила от такой простоты приглашения, но взяла себя в руки и спросила у Кудина:

– Пойдем, что ли? Чего ждать?

– Пошли, – кивнул тот и взял на изготовку арбалет. Охотничья ватага выстроилась гуськом – и быстро, один за другим, они зашагали в овальную дверь в пространстве. На каждого входящего она отзывалась беззвучной неяркой вспышкой, но больше ничего не происходило. Когда последний из нордлингов, тот самый с укропом в бороде, шагнул внутрь, я успел разглядеть за ним траву и посыпанные гравием извилистые дорожки на фоне серой стены. Затем пространство опять стянулось, и я уставился в собственное искаженное изображение. Оно мне не слишком понравилось, поэтому я отвернулся и направился к ходу в стене.