У вендетты длинные руки
Шрифт:
– Не надо так нервничать, мадам, – спокойно сказала я, – конечно, я уйду… чуть позже. Сначала я доскажу вам все до конца, а в конце, как известно, и бывает все самое интересное…
Но тут Алена вскочила, как дикая кошка, и кинулась на меня. Я только и успела крикнуть:
– Надя!
Алена подлетела ко мне и вцепилась мне в волосы. Парик остался в ее руках. От неожиданности она взвизгнула и отбросила его на пол. В этот момент в комнату вбежали Надежда и Алина, и мы втроем набросились на опешившую Алену, скрутили ее и связали ей руки и ноги. Мы посадили ее на стул. Ее растрепанные волосы торчали в разные стороны, в пылу
– Мадам, – не выдержала я, – используйте парламентарные выражения!
– Я тебя…
– Заткнись, тварь, не то прибью! – Надежда продемонстрировала Алене ржавую гантель, которой Анатолий когда-то грозился прибить ее саму.
Алене такой аргумент, видимо, показался убедительным, и она затихла.
– Так вот, с вашего позволения, я продолжу свою обвинительную речь, – я посмотрела на связанную женщину, сейчас даже казавшуюся жалкой, – итак, когда вам с мужем понадобилось убрать второго наследника, Валентина, вы не стали убивать его лично. Не знаю, как именно, возможно, с помощью той же Тамары Ольшанской – по ее каналам – вы узнали, что у парня имеются проблемы с психикой. Вы подтолкнули молодого человека к сдаче анализа крови и договорились с Ольшанской, что анализы она фальсифицирует. Узнав о своем страшном диагнозе (которого у него не было и в помине!), он покончил с собой.
– Я возражаю! – закричала Алена. – Никакую Ольшанскую я не знаю. Первый раз слышу и вообще, ты мне навешиваешь…
Я достала свой мобильник и включила запись, продемонстрировав ей кадры, запечатлевшие момент посещения двумя подругами кафе «Надежда».
– Узнаете себя?
Алена отвернулась. Она молчала, но глаза ее горели ненавистью. Растрепанные темные волосы придавали ее лицу какой-то дьявольский вид. Разорванная кофта живописно завершала ее портрет.
– У меня есть и другие доказательства того факта, что вы были знакомы с Тамарой. В тот день когда у вас заболел живот и вы приехали в городскую больницу, Тамара отвела вас по знакомству к врачу. Скажете, не было такого?
Я внимательно смотрела ей в глаза. Она скрипнула зубами и злобно уставилась мне в лицо. Казалось, она готова была растерзать меня.
– Продолжим…
– Какого хрена ты собираешься продолжать, мать твою?! Ты что, прокурор?
– Вообще-то, да. Если вы еще до сих пор этого не поняли! А вот это – судьи и свидетели одновременно. Мы судим вас сразу по нескольким статьям…
– А Алина мне просто мстит! За то, что я не заплатила ей!
– Да уж, – усмехнулась Нечаева, – лучше бы ты поступила с продавцами честно. Платить надо людям, если они на тебя работают. Но что теперь об этом!
– Продолжим, – повторила я. – Итак, Валерий повесился. Ваш муж остался единственным наследником богатства израильского дедушки. Бедный дедушка! Мог ли он, составляя завещание, предположить, что в судьбе двух его внуков оно сыграет такую трагическую роль? А Тамара, не имеющая к наследству вообще никакого отношения! Впрочем, она поплатилась за свою жадность. Да, да, Алена: вы убили Тамару, когда она прибежала к вам за деньгами, принялась вам угрожать… Думаю, для вас не будет таким уж большим ударом узнать, что это именно я шантажировала ее! С одной лишь целью – чтобы
– Кто ты? Чего ты хочешь, черт бы тебя побрал?! – взревела Алена. – Ты все знаешь, везде была, все записала… Я думаю, ты не просто развлекалась?.. Говори, чего тебе надо?!
– Справедливого возмездия!
– Возмездия?! Какого, на хрен, возмездия?! Даже следователь не завел на нас дело. Не нашел состава преступления!
– Лучше бы он его нашел. Тогда все обошлось бы только одной жертвой – Валентином, а вы с мужем сидели бы в тюрьме, но хотя бы остались в живых. А теперь…
Я многозначительно замолчала.
Глава 17
Я выдерживала паузу сколько могла. Как настоящая артистка.
– Что – теперь? – подозрительно, с явным испугом в голосе спросила Алена.
– Теперь я – единственная наследница дедушкиного состояния! Жены наследников в завещании не указаны, а я, Рашель Дубинина-Короткович – единственная законная внучка. Да-а… Столько загубленных жизней, и все напрасно! Для тебя – напрасно.
Я скрестила руки на груди и посмотрела на связанную Алену с горькой усмешкой, как на жалкое ничтожество. Та мотала головой и бледнела все больше.
– Нет! Нет. Нет… Откуда ты свалилась на мою голову?! Как все было хорошо до тебя… Уезжай обратно в свой Израиль, слышишь, уезжай! Я заплач'y тебе, много денег заплач'y… Ну, сколько ты хочешь? Миллион? Хочешь, даже полтора миллиона дам, только уезжай!
– Какая же вы щедрая, Алена! – поразилась я.
Она злобно оскалилась.
– Что, мало? Бери два миллиона. Только уезжай, и побыстрее! Почему ты смеешься? Я даю тебе два миллиона! Ты что, не понимаешь, о каких деньгах идет речь?!
– А им? – спросила я, кивнув на моих подруг.
– Что, и им тоже?! Ну, не знаю… Алине я готова заплатить… тысяч пять. А вот этой…
– Меня зовут Виноградова Надежда! – И Надя многозначительно поиграла гантелью перед лицом Алены.
– Ну, Надежде я готова дать… тысяч двадцать…
Взрыв общего негодования потряс стены маленькой комнатки.
– Что? Мне? Двадцать тысяч?! Вы с супругом жестоко убили моего мужа, сделали меня вдовой, а нашего маленького сына – сиротой! И за это ты хочешь откупиться двадцатью тысячами?!
Надежда замахнулась на Алену гантелью.
– Ой, не надо, не надо! Не трогай меня!.. Сколько же ты хочешь?
– А помнишь, как вы с мужем хотели убить меня прямо здесь? Вот этой гантелью… Если бы не ее звонок… – Надежда кивнула на меня.
Алена посмотрела на нее умоляюще.
– Я готова заплатить больше. Пятьдесят…
– ???
– Нет, я оговорилась… сто тысяч… А тебе, Рашель, – два миллиона. Только откажись от наследства и уезжай обратно в свой Израиль!
Меня вдруг разобрал смех. Кажется, Алена абсолютно не «просекает», в каком она оказалась положении. Или у нее от страха отключились мозги? Я приблизила к ней лицо и тихо сказала: