У входа в Шахрай
Шрифт:
– Саббит, я не мутант. – Аян не понимал, почему собеседник зовет его мутантом. Он представлял, как выглядели уроды времен Великой Вакцинации, и совершенно точно не походил на них.
– А кто же ты еще, если не мутант. Ты же ордынец.
– Кто я?
Зеленые глаза под черными кустистыми бровями хитро прищурились.
– А-а-а-а, хочешь надурить меня? Орда, сынок, твое родное племя. Кочевое гнездо нищебродов. Крутитесь тут, рыскаете, разбойничаете. И все вы как один – мутанты, уроды. Других среди вас не водится.
«Похоже,
– Но я не мутант! Саббит, посмотри на меня! Я не разбойник! Я… я… я не знаю, кто я!
«Вот! Пока это самый лучший выход! Притворюсь, что ничего не помню, пока не разберусь в ситуации.»
Саббит ухмыльнулся.
– Все вы так говорите. Но мутантам не спрятаться, бандитскую морду не замажешь. Ты себя со стороны видел?
Аяну поплохело. «Что в нем не так? А что, если обычные, здоровые люди здесь считаются уродами? Конечно, ведь Саббит и его предки часто бывали на Поверхности, они сами могли мутировать и считать себя образцом нормальности. Уродство не обязательно должно быть таковым в общепринятом смысле. Достаточно быть просто непохожим на них». Аян решил играть до конца.
– А что… а что со мной не так, Саббит? Я не помню ничего, клянусь тебе! Я очнулся в этой степи и совершенно растерялся! Не знаю, откуда я и куда мне идти!
– Хм… – Саббит засомневался и внимательно посмотрел на пленника. – А ты и вправду себя странно вел. Кричал, валялся, дергался… – Аян почувствовал, как загорелись щеки. – Но нет, ты однозначно мутант. – Саббит мотнул головой и, довольный, стегнул лошадь. – Ускоряй шаг, скоро придем. Уж Инспектор тебя допросит. Он у нас мужик, конечно, особый, но дело знает. Поэтому вы, крысята и попрятались в свои норки, с новым-то руководствам. Это он же придумал жителей на смену ставить. Пришла твоя очередь – хоть день, хоть ночь, но будь добр стоять на стреме.
– А что у вас делают с ордынцами? – Аян боялся услышать ответ на этот вопрос и Саббит подтвердил его опасения.
– Как что? Кхыыы… – Он изобразил петлю на шее, и высунул язык.
– Саббит, я не мутант! – Аян пришел в отчаяние.
– Да чего ж ты так орешь! Давно по лбу не получал?! – прикрикнул на него Саббит.
Аян дернулся и как раз в тот момент шишка на голове заныла.
– Прости, я помню. Спасибо, что вообще говоришь со мной. – Он увидел, что Саббит снова расслабился. – Но пойми, я в самом деле не мутант. Хоть я и не помню ничего, но чувствую себя совершенно нормальным!
– Да где же нормальный?! Кожа у тебя, на руки свои глянь! Бледнющая! А волосы! То ли ты баба, то ли мужик? Мутант!
У Аяна отлегло на сердце.
– Может, меня держали в плену, как думаешь? Вот и волосы отросли. Может как раз мутанты меня и похитили, а? А я сбежал! Представь, как твой инспектор обрадуется. Ну глянь, Саббит, ведь помимо волос и кожи у меня все обычное, человеческое!
Во взгляде Саббита промелькнуло сомнение. Он пристальнее оглядел пленника. Аяну показалось, что он пересчитывал пальцы на его руках. Наконец Саббит мотнул головой и снова стегнул лошадь.
– Пока в одежде, непонятно. Там уж Инспектор решит.
«По крайней мере, он задумался. Возможно, я еще смогу выпутаться из этой передряги».
Несколько минут они прошли в тишине. Поселение неумолимо приближалось. Оно не было такой уж большим, как показалось сначала. Если бы Шахрай существовал на Поверхности, то раз в тридцать превосходил его. А с каждым шагом становилось понятнее: Баке бессмысленно сравнивать с городом. Это лишь небольшая деревня, встречающая путников темными глазницами окон.
Саббит потянулся к бутыльку и сделал глоток. Почувствовав, как жадный взгляд следит за его движениями, он сжалился и протянул воду пленнику. Аян чуть было не разрыдался от неожиданности. Дрожащими руками он потянутся, обхватил сосуд и в три глотка выпил все содержимое. Саббит хохотнул, а Аян застонал от боли – пересохшее горло дало о себе знать. Он вернул бутылку и тыльной стороной ладони размазал капли воды по губам.
– И долго ж ты собирался шпионить без воды?
– Я не мутант…
– Да слышали уже! Инспектору расскажешь. – Саббит подбородком указал вперед.
Они входили в деревню. Главная дорога в Баке, широкая и утоптанная, рассекала ее от начала до конца. Первая линия домов представляла собой жалкое зрелище – покосившиеся заборы одним краем обещали упасть во двор, другим – вывалиться на улицу. Окна одноэтажных, в основном деревянных, строений сейчас были открыты – длинные палки или черенки инструментов подпирали ставни. Старое пыльное тряпье болталось в рамах.
«Как люди могут жить в таких условиях?» Аян вспомнил серые, вычищенные до блеска улицы Шахрая. Нет, все же местные жители не были выходцами из его города. Либо они построили собственное убежище, либо – Аян с трудом, но склонялся к этой версии, – всегда жили на Поверхности. Потому что ни один бывший шахраец не согласился бы жить в подобной грязи и нищете.
Возле первого дома Аян увидел группку маленьких фигур. Приблизившись, он понял, что это дети.
– Глянь, встречают тебя. – Саббит указал на дочерна загоревших детишек, с любопытством следящих за ними.
Их было пятеро, от трех до семи лет. Самый младший сидел на корточках и рисовал что-то пальцем на песке, не сводя при этом с Аяна прищуренных глаз. Другой, с размазанной по щеке пыльной соплей, сидел на скамейке и болтал ногами. Остальные либо повисли на заборе, либо играли пузатыми деревянными куклами. Одежда детей разительно отличалась от шахрайской: в основном, вещи были поношенными, не по размеру, и отличались своей одинаковостью. Короткие светлые шорты и сорочки из светло-серой ткани, минимум деталей и простой крой.