У всякого народа есть родина, но только у нас - Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

Тишков В. А.

Я спрашиваю: «Софья, что с тобой?». Она: «Да вот, ранена. Много крови потеряла». Я говорю: «Тебе нужно отправиться в лощину». Она отвечает, – эти ее слова мне запомнились: «Я, – говорит, – знаю, там жизнь, но я туда не пойду». Я не стала приказывать, да и приказывать я не имела права.

Когда у нас вышел из строя командир батальона, командиром батальона стал бывший командир взвода 7-й роты Посылкин. Мы с 1-го сентября заняли оборонительные позиции. Оборонительные позиции занимали ночью и, видимо, подошли близко к немецким расположениям. Я была, Решетова Зина, Шуванова Аня и еще две девушки: Рощина и Архатова, охраняли наших командиров. Утром с рассветом мы услышали крики с немецкой стороны: «Хальт!» Выяснилось, что мы с трех сторон были окружены. Был только небольшой проход в нашу лощину, который обстреливался из танка и который занимали немецкие

автоматчики. В этом полуокружении нам подмогу не могли никакую подбросить. Нас осталось человек 16, не больше. Находились мы здесь до 18-го сентября. Два дня не получали ни пищи, ни воды. Раненых было очень много. Выносить их было нельзя. Мы их перевязывали. Во флягах у нас был неприкосновенный запас воды. Мы поили их этой водой, ухаживали за ними, прокопали окопчик. Кольцо постепенно сжималось. 17-го сентября просили подкрепление, но нам его не дали. Командир полка приказал батальону стоять. Весь батальон стоял и не уходил.

Нам много пришлось поработать с бойцами. Среди бойцов было много таких, которые колебались и не были уверены в том, что мы выстоим. Мы проводили беседы с ними. Пролезешь в окоп и начинаешь им рассказывать о героических подвигах бойцов и командиров. Рассказывали о рядовом бойце Косых, который с пятью комсомольцами отбил атаку 60 немцев. Дело это было у нас в батальоне. Он подпустил немцев на 10 метров и стал их забрасывать гранатами. В это время застрочил пулемет с фланга. Он взял Ефимова, своего бойца, и пополз по-пластунски к тому окопу, откуда раздался выстрел. Подполз, кинул туда несколько гранат и крикнул: «Батальон, за мной!» Шесть человек батальона пошли. Он принес с собою два трофейных пулемета, большое количество винтовок и 30 пленных. Сейчас он отправлен на курсы старших лейтенантов. Награжден орденом «Красной Звезды». Приблизительно на таких примерах мы проводили беседы.

18-го сентября получили приказ группой, какая есть, пойти в наступление и взять высоту 143,8. Дух наших бойцов был замечательный. В течение двух дней стояли и отражали натиск немцев – это очень подняло их дух. Наших раненых ни одного не было, только в первый день были раненые. 17 сентября нам удалось пробраться с девушками в лощину, взять раненых, вынести и вернуться обратно. Целую ночь мы работали.

18 сентября пошли в наступление. У нас был замечательный командир роты Сигаев. Ему дали приказ занять сопку во что бы то ни стало. Мы двинулись. Немцы с высоты бьют по нас из автоматов. Видно, как они оттуда стреляют. Мы продвигались вечером, продвигались очень медленно, но шли без потерь. Подошли к подножию и остановились у подножия. Подняться нам не было возможности. Окопались и решили ждать подкрепления. Дальше продвинуться противник не давал возможности. Сначала подбирались к нам автоматчики по одному человеку, но нам удобно было их снимать. Тут у нас стреляли все и бойцы и девушки. Мы были вооружены винтовками. Выносишь бойца, несешь винтовку и свою санитарную сумку. Когда трудно приходилось, то свою винтовку оставляешь, а потом опять забираешь. Потом немцы стали подбираться к нам группами. Мы видим, положение трудное, дело может решиться не в нашу пользу. Командир роты пошел на такое дело: дать команду нашей артиллерии (у нас была связь с батареей) – огонь артиллерии на нас. Наша артиллерия должна была обстреливать наше расположение. Эта команда была выполнена. Ночью уже потерь было много. Когда пришло подкрепление, у нас осталось только 10 человек. Ночью пришли подкрепления.

После войны думаю остаться в армии, пойти в военное училище. Я здесь несколько дней, но скучаю о своих, как они там без меня. До армии хотела поступать в университет на историко-филологический факультет. Очень люблю возиться с архивами, заберусь туда и копошусь. Отец живет в Самарове. Он с нами не живет с 1935 года, но мы все его любим и уважаем и мамаша тоже. Он к нам часто приезжает…

Документ № 20

«Эти бойцы были и стрелками, и минометчиками, и пулеметчиками, и бронебойщиками, и наблюдателями, и что самое важное, почти все снайперы»

Из беседы с майором Василием Георгиевичем Белугиным – комиссаром 347-го стрелкового полка.

Жаркий был день. Противник семнадцать раз пытался атаковать боевые порядки 347-го полка, а на участке полка были уже единицы. Около 50 бойцов и командиров занимали участок обороны полка. Но это были лучшие из лучших. Эти знали цену не только каждого метра земли, но каждого вершка, каждого сантиметра.

Эти бойцы были и стрелками, и минометчиками, и пулеметчиками, и бронебойщиками, и наблюдателями, и что самое важное, почти все снайперы. Мельчайшие изменения в стане противника становились известными буквально на всем участке обороны, и только это спасало положение. Не только крупные перегруппировки боевых порядков противника, не только сосредоточение его войск в каком-нибудь доме, за углом дома, или выдвижение их вперед предупреждалось огнем из всех видов оружия на участке полка, но и отдельные перебежки солдат и офицеров, отдельные сигналы у противника немедленно расшифровывались, принимались [решения] и локализовывались.

Незабываемый день 27-го октября. Противник начал зверствовать с самого утра. Не прекращая огонь артиллерии, минометов, пулеметов, из автоматов и винтовок, посыпая буквально как горохом минами с самолетов, производя физическую огневую и моральную атаки, он выводил из состояния душевного равновесия самого закаленного в боях. Бойцы говорили, что это ад. А я припоминаю картину ада из «Божественной комедии» Данте. В том аду можно было праздновать любую свадьбу чувствовать себя, по крайней мере, на «удовлетворительно». А вот здесь, когда ежеминутно сваливаются на наши глубокие щели осколки мин, камни, песок, земля, когда гул взрывающихся снарядов и мин, казалось, перерывал уже барабанные перепонки, когда на секунду выставленный из щели черенок лопатки пробивался тут же пулей снайпера, – попробуйте в этих условиях отбить атаку противника.

И вот наступил кульминационный пункт. Все было смешано с землей. Наши огневые точки засыпаны, цели обвалились, КП разбит. Мы вышли из него буквально за две минуты, и в этот момент нам казалось, что обрушившаяся на нас глыба живой силы и техники противника раздавит нас. Но нет. Тишина – это самый строгий приказ. Будь готов. Сейчас, сию минуту. Сейчас немедленно приведи себя в порядок, в боевую готовность и если ты хоть полужив, если у тебя действует хоть одна рука, заставь ее стрелять по противнику. Останови первого, идущего в атаку. Старайся остановить первый. Твой первый выстрел ободрит товарищей.

И тишина без условного приказа начала поднимать бойцов из засыпанных целей, начала готовить их к решающей схватке. У всех одна мысль: решенный вопрос. «Я не пропущу на своем участке врага, мне некуда отступать. Я сказал товарищу Сталину, что на левом берегу Волги для меня нет места. Я подписал письмо товарищу Сталину собственноручно, что не отступлю ни на шаг, и все свои силы и умения отдам на борьбу за Родину». Так думали все, молча готовясь к отражению атаки.

И вот началось. Раздались первые артиллерийские залпы. Откуда? Почему? Даже было как-то странно и не верилось, что этот мощный залп несется с левой стороны, с левого берега Волги. За ним второй, третий залп, и началась канонада.

Генерал-лейтенант Чуйков, командующий 62-й армией, принял на себя всю тяжесть отражения подготовленной атаки противника. Мудрое решение! Он обрушил огонь всей артиллерии армии в направлении главного удара противника. В течение 40 минут работала тысяча орудий, и в этот период наши бойцы – представители 347-го стрелкового полка торжествовали. Они вышли из своих щелей, широко раскрыв глаза, улыбаясь широко и ласково. И всем понятно – сегодня за нас работает артиллерия. Не бывало случая в моей истории, я не видел и не слышал никогда в своей жизни такой чудовищной силы артиллерийского огня, которую обрушил командующий армией на противника. Все запылало. Клубы дыма, пепла, пыли, щебня стояли в воздухе, мы праздновали победу сегодняшнего дня, но что сейчас происходит у противника? У него все порвано, все боевые порядки разбиты, управление нарушено, никакой атаки и никакой контратаки он сегодня вести не будет. Посылай за обедом, вари чай. И во время этой артиллерийской канонады бойцы приступили к обеду.

Кончился артиллерийский налет. Тишина, тишина победы. До вечера ни одного выстрела. Ни одного фрица в секторе наблюдения, ни одного самолета.

А 1 ноября, когда полк был отведен на левый берег Волги, бойцы испытывали не меньшую тяжесть, не меньшее беспокойство, чем в этот памятный день. Нас сменил стрелковый полк, и на нашем участке противник вышел к Волге. Много сил, много средств и жертв потребовалось для того, чтобы восстановить положение.

И сейчас, вспоминая оборону Сталинграда, хочется еще и еще раз сказать: «Велика матушка Русь. Есть у тебя народ несгибаемый, любящий тебя, отдающий за твою красоту, мать-Родина, все, даже собственную жизнь, если этого требует боевая обстановка».