У всякого народа есть родина, но только у нас - Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

Тишков В. А.

С 16 по 23 октября здесь он нас начал бомбить. Вы не представляете, что это была за бомбежка. Приблизительно на фронте нашей обороны не больше километра бомбили сотни самолетов, не уходя с воздуха – одни прилетают, вторые улетают. По 20 000 бомб выпускали на этот участок в день. В первый день 20.000, потом 18.000, потом 16.000. В общем, бомбы сыпались и сыпались беспрерывно. Потом дает артиллерийский огонь. Но особенно донимала нас бомбежка. Как только утро настает, как только солнце начинает всходить – летят, бомбят, и так до самого захода солнца беспрерывно авиация в воздухе. Мы посчитали, что за три дня противник сбросил около 60 000 бомб. Чем спасешься? Лежим в щелях, в блиндажах. Если рядом попала с тобой, или поцарапает или оглушит, не говоря о худшем. Бывали такие случаи, что бомба попадет в блиндаж, и видишь, как люди летят метров на 50. Это было что-то невероятное. На часы смотрят,

скоро ли шесть часов стукнет. А ночью начинаем мы бить. Ночью наше дело. Тут пехота начинает лазить, и где, какой огонек, начинает бить. День в вашем распоряжении, а ночь – в нашем. Так было до 23 октября. По оврагу Банному бил без конца. Психически как-то устаешь и как-то уже не реагируешь. До того привыкаешь к этим бомбежкам, что не обращаешь внимания. Состояние такое было, все равно спасенья нет, потому что если прямое попадание, то не выдержит никакой блиндаж. Блиндаж только спасенье от осколков. От осколков спасенья нет.

Противник прорвал на соседнем участке. Им кричат, что противник с правого фланга уже занял завод «Красный Октябрь». В наших руках остались: цех ширпотреба и мартеновский. Соседний 120-й полк, который находился справа, попал под фланговый удар, откатился и вышел на реку Волга. Мы и 112-й полк ни одного метра не отдали. Он обошел кругом нас, пришел на КП сзади, метрах в 15-ти. Все командиры батальонов говорят: к вам подошел противник. Телефон не работал. По рации начинаю говорить: «Просим вас, Василий Андреевич, держаться. Все в порядке будет». Противник подошел справа на завод «Красный Октябрь», оказался в тылу и выходил на южную окраину завода. Занял южную окраину завода и занял на восточной окраине два цеха, а с запада, с железной дороги, прорвался, вернее, вклинился в наши боевые порядки, где мы занимали оборону. И что получилось?

В одном доме в подвале сидит наш командир 2-го батальона т. Илющенко, рядом в том же доме, только вход другой, сидят немцы. Наши вскакивают в блиндаж немецкий, кричат: «Сдавайтесь!» «Нет, вы сдавайтесь». Спорят между собою, кому сдаваться в плен. Из окопов наши ни шагу не отошли. Ночи дождались. Человека три пленных взяли и ночью начали бить. Сюда в тыл начали их бить. В КП командиров 2-го батальона и 3-го по 40–60 убитых немцев. Они видят, что положение их серьезное, танки их подорвались на минном поле, начали отступать. Здесь их очень сильно побили. Здесь три дня вели бой с ними и все же их выбили обратно за железную дорогу. Он за железной дорогой занял оборону и уже в районе железной дороги окончательно укрепился. Сколько он ни подбрасывал сил, ему не удалось абсолютно ни одного метра взять на участке нашего полка. «Красный Октябрь» занимали немцы. С 23-го октября были очень сильные бои. Немцы перешли к обороне по железной дороге на Красный Октябрь…

Не помню, какого числа, но в январе месяце был приказ командующего 62-й армии во что бы то ни стало выбить противника с «Красного Октября», ибо завод «Красный Октябрь» являлся основным фундаментом, где он держался; во-вторых, с завода он контролировал Волгу. Как только лодка или что, он с завода бьет. Было приказано, во что бы то ни стало завод очистить. Была смелая попытка бить с юга на завод 120-го полка и брать завод с востока на запад 117-го полка. Эти попытки не удались. Попробовали, попробовали, ничего не получается. Капитан Горячев, командир 3-го батальона, решил ударить на завод с запада на восток. Вклинили мы туда человек 40. В этот день был взят цех ЛОЦ. Правда, там бой шел очень сильный. Днем противник пытался нас оттуда выкурить. Наши части все его попытки отбили, и цех ЛОЦ стал полностью в наших руках. Как только взяли мы цех ЛОЦ, тогда ударили еще раз, перерезали противника на востоке и окружили цех готовой продукции. В цех готовой продукции вклинились, потом ударили на механический цех. Ему уже было здесь сильно трудно, потому что сил было мало.

Ко мне в полк прибыло пополнение из запасных полков. Был, между прочим, один сталинградец, который защищал Царицын, но он погиб. Хорошее было пополнение. Мы познакомились с этим новым пополнением, побеседовали с каждым бойцом, организовали штурмовые группы. Своих «старичков» расставили между ними, приготовили хороший ужин, дали выпить по 100 грамм, а теперь, ребята, взять, а как взять, ничего не сказали. И взяли завод. Дату нужно уточнить. По-моему, числа 17 или 18 января.

Здесь по противнику били прямой наводкой. В плен брали мало. Тут немцам здорово досталось. Когда в последнее время брали пленных, они заявляли, что к нам в плен боятся идти. Мы знаем, тут сталинские партизаны, и мы знаем, что если попадешься к ним, то нас в живых не станет. Красным войскам мы сдаемся. Днем не бьете, а ночью три человека бегут и кричат «ура».

Наш командир

полка является одним из командиров, который с 3-го октября по 2 февраля 1943 года оставался, до конца сталинградской эпопеи. За все время войны не сменилось ни КП полка, ни КП батальонов. Начали наступать, батальоны начали двигаться вперед…

Награжденных в полку 250 человек. Из них коммунистов 50 %.Партийная организация сыграла здесь колоссальную роль. Очень многие бойцы перед тем, как идти в бой говорили: считайте меня коммунистом, заявление не подал, но считайте меня коммунистом.

Документ № 16

«Мы отходили к Дону под прикрытием одной из рот, допуская противника до рукопашной схватки»

Из беседы с капитаном Василием Васильевичем Горячевым – командиром 3-го батальона 112-го полка.

Переправились через Дон в районе Трехостровская. Получили боевой приказ следовать по маршруту Верхнее Акатово […] [взять] господствующую высоту южнее 8 км Верхнего Акатова […]. В ходе движения в ночь на 16 [августа] батальон встретил разведгруппу противника. Это было с 15 на 16 августа в 9 часов вечера. Батальон с хода развернулся в боевой порядок и разведку уничтожил. После наведения боевого порядка в батальоне зам. командира роты Плаксин решил дать сигнал – красную ракету и встретить подходящего противника, головной его отряд. Сигнал был подан: три красных ракеты […]. На этот сигнал через полчаса пришли 12 машин, 3 танка и 3 мотоциклиста немецких и [мы] открыли огонь из всех видов оружия. Расстояние от нас до этой колонны было 30–40 метров. Часть машин проскочила, часть машин была подбита. Пехота и артиллерийские расчеты частью были уничтожены, частью разбежались. Противник обошел с запада, зашел в Верхнее Акатово и вышел на переправу к Нижнему Акатово. Таким образом, батальон был отрезан и остался в тылу на 10–12 километров. Ночью в 2 часа, колонна противника до 15 машин шла от Верхнего Акатово в нашем направлении, видимо, выгрузилась там и шла порожняком обратно. Эта колонна была встречена сильным огнем. Все машины остались у нас и 9 пушек. Всю ночь батальон вел бой с противником […].

16 [августа] утром противник пустил в нашем направлении пешую и конную разведку. Эта разведка была нами обстреляна и вернулась обратно. Самолеты, которые прилетели на наш район, были обмануты. Было выложено два полотнища – опознавательные знаки для самолета – были сигнальные полотнища для самолетов. Выставлены были переодетые красноармейцы в немецкую форму. Когда пролетал самолет, летчик помахал им руками. Самолеты спускались до 50 метров, убежденные, что это немецкие солдаты, и нас оставили в покое.

В 12 часов дня противник предпринял решительное наступление на наш район с высоты. Батальон отражал атаки противника до последнего патрона, используя трофейное немецкое оружие, как то: 9 пушек, которые были нами захвачены. Они были повернуты в сторону противника и расстреливали его ряды. В использовании этих орудий отличались минометчики, которые не имели боеприпасов для использования своих минометов. Командир минометной роты старший лейтенант Сатепов организовал всех минометчиков, распределил их по участкам, орудия повернул в сторону противника, сам наскоро обучил их, как стрелять, обучил, как заряжать. Все это в какой-нибудь час. По его инициативе эти орудия были поставлены на позиции, были расставлены расчеты, и орудия эти стреляли с успехом по противнику. Четыре часа батальон вел бой с наступающим противником, превосходящим и в силе, и в технике. Расстреляв все боеприпасы, командир батальона решил выйти на соединение с другими частями к бою. Благополучно переправился на восточный берег Дона и соединился со своими частями. Мы отходили к Дону под прикрытием одной из рот, допуская противника до рукопашной схватки.

Переправлялись мы через Дон всеми способами, на плотах переправлялись, на лошадях, на бревнах. Все-таки нам удалось переправиться через Дон. Переправлялись и ночью под обстрелом противника. Дальше мы непосредственного соприкосновения с противником не имели. Когда переправились через Дон, мы соединились с частью нашего полка.

Уже на том берегу Дона батальон получил приказ овладеть высотой Огуречная и зайти противнику в тыл. Это было 26–27 августа.

Стремительным и решительным наступлением батальон подошел к южным скатам высоты Огуречная, с боями ворвался на гребень высоты и вступил в рукопашную схватку с противником. Бой продолжался около суток. Превосходство противника в танках не дало нам возможности для дальнейшего продвижения. Батальон засел в окопах. Вся суть в том, что заслон немецкий, выставленный против нашего участка, был очень сильно укреплен. Затем было большое превосходство противника в танках, танки у него были врыты в землю.