У Южного полюса
Шрифт:
несколько глупышей и темных альбатросов.
29 декабря. Утром заметили несколько глупышей. Вчера
во второй половине дня нас сопровождали альбатрос с желтым
клювом и Prion vitattus. Мы достигли 26° южной широты.
30 декабря. Во льдах. Тут мы встретили двух новых птиц
белую и темную, величиной с капского голубя. Старый приятель
Daption появился опять. Кроме этих птиц, наблюдал также
следующие виды: Diomedea fuliginosa, Diomedea melanophrys,
Cymodroma grallaria, Fregella melanogaster, Oceanites oceanicus,
Estrelata lessoni, Prion vitattus. Последняя—единственная
птица, которая продолжает оставаться с нами во льдах;
другие из прежних спутников покинули нас еще до того, как мы
увидели лед.
Сегодня заметили несколько китов. Между прочим, едва лишь
войдя в пояс льдов, видели одного очень большого кита.
Некоторые льдины желтого цвета. Сначала я думал, что
это зависит от минеральной пыли; впоследствии обнаружилось,
что такую окраску придают им водоросли.
31 декабря. В 3 часа утра меня разбудил Борхгревинк. Он
зашел в каюту взять ружье и патроны—на льду вблизи судна
лежал белый тюлень.
Я поспешил выйти на палубу, но, пока поднялся, животное
скрылось. В воде заметили коричневого тюленя; в тот момент,
когда я прицелился, он нырнул и больше не появлялся.
Борхгревинк, который был всю ночь на палубе, отправился отдыхать,
но попросил меня следить, не появятся ли тюлени; их мясо
могло нам очень пригодиться на корм собакам. Я оставался
на капитанском мостике до 5 часов утра, но так и не увидел
ни одного тюленя. Потом пошел спать, попросив второго
штурмана разбудить меня, если появится хоть один тюлень. Не успел
я натянуть на себя шерстяное одеяло, как один из лапландцев
прибежал с криком: «Гансон, на льду лежит тюлень».
Я спрыгнул с койки, поспешно оделся, впопыхах схватил
старое ружье с медными патронами и острогу для тюленей и
бросился на палубу. Я взял двух человек, и мы стали грести
на лодке к тюленю, стараясь прятаться за ледяным
выступом, поднимавшимся над льдиной, на которой находилось
животное.
Приблизившись, мы разглядели, что это белый тюлень—самец.
Животное лежало на довольно большой льдине. Пристав
к ней, я стал подкрадываться к тюленю под укрытием ледяного
выступа, вскинул ружье, но оно дало несколько осечек. Заметив,
что тюлень задвигался, я отбросил старое ружье и бросился
на зверя с острогой. Тюлень хотел увернуться, но я нанес ему
удар. Острога скользнула по голове. Тюлень быстро повернулся,
как будто хотел броситься на меня. Я застрял по колени в снегу,
отскочить не мог, поэтому нанес зверю еще один удар острием.
Удар пришелся по затылку, но произвел на тюленя мало
впечатления.
Острие все же так прочно застряло в затылке, что я не в
состоянии был подтянуть острогу к себе. Выбравшись из снега,
я прыгнул тюленю на спину. Началась борьба, еще более
ожесточенная, чем вначале. Животное извернулось и подмяло меня под
себя. К счастью, ему не удавалось вонзить в меня зубы, поскольку
я крепко держал застрявшую в нем острогу. Тюлень еще раз
перевернулся, и я вынужден был последовать за ним. Наконец,
мне удалось стать на ноги и еще раз ударить зверя по голове.
В эту минуту ко мне на помощь подоспел один из матросов.
Он стал бить тюленя багром по носу, пока не убил его. Весь день
после этой битвы я себя чувствовал неважно, ибо, сказать по
правде, повозиться со взрослым большим тюленем не такой
уж пустяк.
Едва я подремал с полчаса на койке, как меня снова
разбудили криком: «Тюлень на льду». На этот раз я захватил с собой
охотничье ружье со взрывными пулями. Этот тюлень—морской
леопард (самка)—был еще больше предыдущего и составлял
в длину 10 футов 7 дюймов. Судя по поведению животного, ему
никогда не приходилось иметь дело с превосходящим
противником. Когда я достиг льдины, на которой тюлень устроил
свою резиденцию, он медленно поднял голову и равнодушно
посмотрел на меня. Вероятно, зверь принял меня за пингвина
или за какое-либо другое существо низшего порядка, потому
что опять тотчас же улегся на покой. Посланная из ружья пуля
обеспечила ему быструю кончину. Мы перетащили мертвое
животное в лодку и перевезли на корабль. Туша зверя заняла
в лодке все свободное место.
В тот же день Борхгревинк застрелил спавшего на льдине
белого тюленя. Этот тюлень был значительно меньше убитого
мной.
Вечером судно было остановлено сплотившимися льдами.
Я воспользовался одной из маленьких лодок, чтобы проплыть
на веслах по разводью и пострелять птиц; 33 выстрелами убил
28 штук. Большинство из них были капские голуби и снежные
буревестники. Два вида мне еще не попадались. Один—вроде
буревестника (Fulmarus glacialis), встречающегося и у нас
на родине; второй—новый вид, с синей спинкой и головкой,
синей полосой на затылке и белой полосой между крыльями.