У. Е. Откровенный роман…
Шрифт:
– А вы не знаете? – И в ответ на мое пожатие плечами: – Да вы что! Путин приложил нашего мэра! Публично! В Думе! Теперь нашему мэру полный каюк – в сентябре у нас выборы! Я думал, вы по этому поводу…
– С какой стати?
– Ну мало ли! Например, чтоб бюджетные деньги не ушли на выборы.
Я сделал невинное лицо:
– А уходят?
Володя искренне рассмеялся:
– А то вы не знаете!
Я достал из кармана фото Полины Суховей.
– Знаешь эту девушку?
Володя взял фото:
– Хороша!.. Нет, к сожалению, не знаю. Кто такая? Наша, нижегородка?
Я кивнул, забрал фото.
– Мне нужен участковый по Приволжской улице. Зайти со мной в один дом.
Володя просиял:
– Как в деле Погосяна?
– Да… – Дело Погосяна было первым, на котором у меня практиковался Крашенинников, теперь я собирался применить тот же трюк.
– Понял. – Володя достал свой мобильник и набрал короткий местный номер. – Алло, дежурный? Это капитан Крашенинников из ФСБ. Мне Воронина… Костя? Это Крашенинников. У меня гость из Москвы, мой учитель. Да, тот самый, я тебе рассказывал. Правильно, Чернобыльский… Ему нужен твой участковый по Приволжской улице. Обеспечишь? – Володя повернулся ко мне: – На сколько вам?
– На полдня.
– На полдня, – повторил Володя в трубку. – Нет проблем? Хорошо, он к тебе подъедет… – Володя посмотрел на меня вопросительно.
– Через час, – сказал я.
…И через час я шел вдоль Приволжской улицы к Первой Речной, где находился местный райотдел милиции и его начальник майор Костя Воронин. По дороге остановился, конечно, у дома № 16, окинул его взглядом. Как и остальные дома на этой фабричной улице, это была двухэтажная хибара времен первых пятилеток. Балконы надстроены и застеклены самодельно, штукатурка на фасаде осыпается, и судя по телеантеннам на крыше, больше похожим на половые щетки, в доме всего шесть квартир. То есть работы даже не на полдня, а на пару часов.
Что вы сделаете, если вам нужно опросить весь дом, а вы не хотите светить свою принадлежность к ФСБ? Теперь, когда я на пенсии, могу поделиться своим ноу-хау, мой метод прост и чист, как пар из чайника: держа под локтем домовую книгу и деловую папку с большим блокнотом, вы поднимаетесь в сопровождении участкового на самый верх жилого дома, звоните в любую квартиру и представляетесь сотрудником ОРТ, НТВ или РТР. Поскольку с вами участковый, которого все тут знают, никто у вас документов не проверяет. Вы говорите, что на месте этого дома будет, возможно, строиться ретрансляционная вышка и вы проводите предварительный опрос жителей с целью выяснить, в какой район они предпочитают переселиться и на какие квартиры могут претендовать, исходя из состава их семей, льгот Для ветеранов войны и прочее…
Что, по-вашему, делают люди, услышав о возможности переселения в новую квартиру? Правильно: сходят с ума от радости, заводят вас к себе, усаживают, стараются напоить чаем – это как минимум. И рассказывают обо всем: как их предки сюда вселились еще до войны, что они тут только не пережили и так далее. А вы, сверяя состав их семей с домовой книгой и старательно записывая, в какой район они хотели бы переехать, исподволь интересуетесь их соседями и постепенно подводите разговор к квартире, которая вас, собственно, и интересует.
Через час, побывав в трех верхних квартирах (с запахами лежалой и прорастающей в мешках картошки, с ароматами ржавых туалетов, сохнущего на кухнях детского белья, кошачьей мочи в прихожих и старой одежды на вешалках, с протертым линолеумом на полах и потолками в разводах давних потеков, с допотопной мебелью, телевизорами «Рекорд», раскладушками в гостиных и с холодильниками «Газоаппарат» на кухнях…) – так вот, через час, спускаясь со второго этажа на первый, я уже понял, что все мои столичные терзания и депрессия по поводу моей нищеты и мизерности пенсии – ничто по сравнению с тем, как живут люди в провинции. Даже работая – кто на автозаводе, кто в речном порту, – люди здесь тянут семьи на те деньги, которые я получаю на одного. И мне-то хоть платят регулярно – да и попробовали бы не платить своевременно пенсию ветеранам ФСБ при нашем полковнике в Кремле! Он же сам, став президентом, начал свое выступление в нашей конторе со слов: «Ну, вот мы и добрались до руководства страной!». А здесь люди и зарплату порой не видят месяцами…
Ох, родина…
Но, главное, пройдя три верхних квартиры, я практически знал уже все или почти все о семействе Степана Ильича Суховея, проживающего на первом этаже в третьей квартире. Сам Степан Суховей – инвалид, ногу отрезало упавшим на стройке подъемным краном, пенсия по инвалидности. Жена – домохозяйка. Младший сын – еще школьник, в пятом классе и тоже инвалид – церебральный паралич. Но учится на отлично, сам в школу ходит, точнее – ковыляет, шесть кварталов одолевает за час. А дочь Полина в Москве, знаменитая модель, вице-мисс «Нижний Новгород» 1996 года, ее по телику показывали, и в журналах были ее фотки, «они вам покажут». А сюда она уже давно не приезжала – с тех пор, поди, как беременная была…
– Беременная? – переспросил я болтливую старушку. И тут же, пряча свой интерес, сунул нос в домовую книгу: – А у Суховеев только четверо прописано…
– Само собой, четверо, – сказала старушка. – Полинка мертвого родила. Оправилась и уехала, с тех пор мы ее и не видели.
– А когда это было?
– Да уже, поди, года четыре…
С этой интересной информацией я отправился в третью квартиру.
Она оказалась совершенно не такой, как предыдущие. Не то что богатой, нет, но вполне цивильной, аккуратной, со свежими обоями на стенах и каким-то импортным, под паркет, линолеумом на полу, с нестарой мебелью, телевизором «Самсунг» и даже компьютером на столике в углу, рядом с книжными полками, заваленными учебниками. И Степан Суховей с женой Надеждой – далеко не старые еще люди, меньше пятидесяти, и одеты не нищенски, а нормально – Степан хоть и на костылях, а в джинсах «Ливайс»…
Конечно, здесь, на первом этаже, нас уже ждали – слух о переселении всегда распространяется по дому быстрее пожара, и если вас интересует семья, проживающая на нижнем этаже, вы для того и начинаете обход с верхнего. И – наоборот. Главное, чтобы люди не замыкались, а встречали вас с открытой дверью и душой…
– Вам, как инвалиду, полагается, наверное, какая-то дополнительная жилплощадь? – спросил я у Степана Суховея, зная наверняка, что ни хрена ему не полагается.
Стоя у окна на своих костылях и куря в форточку, он потер щеку и усмехнулся, словно читая мои мысли:
– Ни хрена мне не полагается. Пенсию и ту уже третий месяц не платят!
– Да? Почему?
– А говорят, Москва все забирает, все налоги, а назад ни хрена не дает…
Это была только часть правды. Хотя Москва действительно забирает из регионов все налоги, чтобы перераспределить их по-братски между богатыми и бедными областями, истинная причина задержки выплат пенсий и пособий по нищете отнюдь не в том, что Москва задерживает эти фонды, а в том, что по дороге сначала в Москву, а потом из Москвы эти деньги имеют чисто российскую способность исчезать и таять буквально на каждой инстанции. Иными словами, изначально-то хотели распределять бюджетные деньги как лучше, а получилось точно по Черномырдину.