Уайклифф и последнее жертвоприношение
Шрифт:
— Ну так что же?
— Рид прекрасно помнит этот случай. Тогда он работал сержантом дорожной полиции и участвовал в расследовании. Парнишка ехал домой из Триспена около половины седьмого вечера. Его сбил автомобиль, и тело вместе с велосипедом оттащили подальше от дороги, за насыпь, видимо, чтобы отсрочить расследование. Причем не было уверенности, что тащили его уже мертвым, представляете! Может быть, его бросили лежать там еще живым! В общем, местная публика тогда готова была разорвать виновного на части…
— А преступника не нашли?
— Нет.
Уайклифф и сам смутно помнил какие-то обстоятельства того расследования, но все-таки лично он никак не участвовал в нем и подробностей знать не мог.
— Знаешь, Люси, позвони-ка инспектору Риду, — сказал он. — Предупреди его, что я заеду к нему завтра днем, обсудить дело Рюза.
Люси прибыла к викарию ближе к полудню. Дверь ей открыла Селия, собственной персоной. Люси представилась и предъявила ордер.
— Мой брат уехал в Труро на совещание с епископом! — категорически заявила Селия. Такое ощущение, что сейчас захлопнет дверь перед носом.
— Я пришла поговорить с вами — если вы можете уделить мне несколько минут.
Селия Джордан целиком состояла из серого циста — волосы, лицо, платье. Одеждой она напоминала монахиню и держала себя довольно угрюмо. Она глядела на Люси, словно измеряя ее коэффициент интеллекта бесконтактным способом.
— Ну ладно, я поговорю с вами. Вытирайте ноги — я только что пропылесосила коридор…
Дом викария был относительно новым, построенным церковью после продажи местных владений. Но Джорданы решили придать этому жилищу вид «сурового обиталища духа», так что здесь громоздилось огромное количество мрачной полированной мебели, висели темные портьеры, а унылые обои слегка оживляли только репродукции картин на библейские темы.
Люси прошла вслед за хозяйкой в заднюю комнату, очевидно, служившую викарию кабинетом. Тут стоял письменный стол с культовой утварью, полки были заставлены религиозной литературой. Царил полумрак, потому что окно заслоняли росшие рядом с домом ели.
Селия устроилась в кресле у стола, предоставляя Люси выбирать один из двух табуретов. Очевидно, такой же неприветливый прием был уготован молодым парам, собирающимся повенчаться…
Люси предъявила Селии первые три анонимных письма, выложив их рядком на стол. Она решила говорить вкрадчиво, льстиво:
— Вы, вероятно, знаете деревню и местный приход лучше, чем кто-либо. Вот анонимные послания, полученные убитой в последние недели перед гибелью. Мы очень хотели бы узнать автора этих записок. Так что я пришла к вам за добрым советом.
Селия нацепила на нос очки, которые были у нее подстрахованы шелковым шнурком, наброшенным на шею. Молча она изучила выложенные перед нею письма. Люси наблюдала за ней. Трудно было определить возраст этой женщины. Лоб и щеки ее оставались гладкими, но рот казался чуточку перекошен и на верхней губе заметны тонкие шрамики.
Селия разглядывала анонимки недолго и, когда подняла глаза, спросила с некоторым раздражением:
— Ну и что? Вы же понимаете, что это цитаты, вырванные из контекста? А в своем настоящем контексте они носят совершенно метафорический характер, даже аллегорический, я бы сказала…
— Но ведь кто-то выписывал их и посылал убитой, — робко возразила Люси. — Значит, эти цитаты как бы относились к ней?
Селия угрюмо глядела на нее поверх очков.
— Это уж точно, относились! Что еще вы ожидаете от меня услышать?
Да, с ней нелегко было разговаривать.
— Вы, вероятно, прекрасно знаете, что поведение Джессики было поводом для… для злословия среди здешних людей, верно?
— То есть для меня и женщин из нашей Гильдии? Да, и мне тут не в чем виниться. Женщина с ее репутацией просто не имела права работать при церкви! В этом вопросе я всегда возражала своему брату…
— Иначе говоря, вы в известной степени согласны с автором этих записок?
Тут Селия нахмурилась.
— Но ведь они совершенно безопасны! Разве преступно — или грешно — напоминать заблудшему о его ошибках?
— В таком случае эти записки выглядят совершенно бесцельными. Как вы думаете, чего хотели добиться с их помощью?
Селия сняла очки и высокопарно произнесла:
— Никогда не следует недооценивать всемогущую силу слова!
— Но ведь угроза всегда действует получше простых сентенций, не правда ли?
— Я в этих записках никаких угроз не замечаю.
Тогда Люси вытащила четвертое письмо и протянула Селии.
— Вот это послание было отправлено Джессике за два дня до ее смерти.
Очки снова были торжественно водружены на нос, и на сей раз Селия долго и пристально изучала записку. Потом она вытащила из ящика Библию и быстренько сверилась с текстом.
Да, эта тетушка не только начитанна, но и обладает завидной выдержкой… Люси невольно вспомнила свою университетскую преподавательницу, от которой много настрадалась в студенческие годы. Это было своего рода чудовище в юбке, непробиваемое и ужасное в своей ледяной правоте; и точно с таким же взглядом она возвращала Люси ее курсовые работы, с язвительным комментарием, вроде: «У вас, дорогая, исключительный и даже в своем роде болезненный талант всегда упускать из виду самое важное…»
Селия удовлетворилась более сдержанным замечанием:
— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что этот четвертый образчик создан другим автором?
— Почему вы так думаете?
— Та, кто слала те первые три письма, по крайней мере знала Библию. Она умела использовать цитаты к случаю… — Люси только хотела оборвать ее, когда Селия вскинула руки вверх: — Да! Да! Ладно! Я сказала «та» и «она», и именно это я и думала! Конечно, это дело рук женщины, в этом сомневаться не приходится…
Селия глубоко выдохнула и продолжала: