Уайтбол
Шрифт:
— Хорошо.
— Договорились. Выздоравливай.
Осипенко ушел.
Минут десять Христо переваривал информацию, потом позвал Анну.
— Дайте мне обезболивающее.
— Совсем плохо?
— Нормально. Просто мне нужно выйти из лазарета.
Доктор покачала головой:
— Потерпите хоть пару дней, капитан. Не стоит сейчас вставать.
— Потерплю. Через полчаса вернусь сюда и буду вылеживаться, сколько скажете, до посинения, — пообещал Христо, а про себя добавил: «Пока в конце концов не сломаюсь и не затащу тебя в постель».
— Два дня ничего не изменят.
— Доктор. Дайте мне обезболивающее. Это — приказ.
Женщина вздохнула, отправилась за лекарством.
Где-то через полчаса капитан огородами, цепляясь за стеночку и отмахиваясь по дороге от любопытных, добрался к нам в лабораторию.
— Добро пожаловать, Христо, — поприветствовал его Войчек. — Рад видеть вас живым, а здоровым, надеюсь, еще увижу. Спасибо, что заглянули. Хотя — лучше бы позвонили, я бы сам зашел…
В отсеке кроме наших сотрудников обреталась посторонняя персона. «Лишний» член экипажа. И без того осунувшееся лицо капитана еще больше вытянулось, когда он это увидел.
Андрей Розовский. Человек с различными необязательными функциями на корабле. Одна из них, теоретически — контакты с чужими расами.
Капитан вздохнул, обернулся к Войчеку:
— Расскажете что-нибудь, Олег Иванович?
— Обязательно. Посмотрите сюда, — шеф подвел Христо к компьютеру, нашел снимок.
— Работать непосредственно с материалом приходится в холодной части лаборатории. Туда я вас, естественно, не потащу, — пояснил он. — Вот, образец ткани одного из внутренних органов, предположительно — аналога печени. Хотя орган — фактически внешний, а не внутренний. Прикрыт только панцирем существа.
— И что печень?
— Она поражена земным вирусом. Распространение произошло очень быстро…
— Может, марсианским? — уточнил капитан.
— Именно земным. До сих пор считалось, что это теплолюбивый штамм. Во всяком случае, он не живет на Марсе. А на Ганимеде почему-то живет. Ищем причину. В атмосфере, или в радиации — причина обязана быть.
— Надеюсь, этот друг не от меня набрался? — Христо кивнул на фотографию.
Войчек покачал головой:
— Скорее всего, от вас. Или от тех, кто его транспортировал… Не верьте журнальной болтовне, никаких планетарных форм жизни до сих пор не обнаружено. В частности, пресловутая марсианская желтуха — суть патогенная мутация одной безобидной земной бактерии… Конечно, всякое случается. Может быть, именно на Ганимеде обнаружится что-то эдакое.
— Но, скорее всего, переносчики — мы.
— Увы… Кстати, мы пробовали заразить образцы тканей другими патогенными микроорганизмами. И земными, и так называемыми марсианскими. В большинстве случаев картина та же — мгновенное распространение. Отвратительный иммунитет, врагу не пожелаешь… Собственно, заражение и явилось причиной смерти. Выстрел — вряд ли, серьезных повреждений нет. У этих созданий, скорее всего, высокая способность к регенерации…
— Ясно, — Христо прервал ученого. — Что-нибудь еще?
— Да. Вот, смотрите.
Войчек нашел следующее фото.
— Ничего не напоминает?
— Мозг. Только форма непривычная.
Шеф кивнул:
— Форма непривычная, но обратите внимание на сложность.
— То есть, он все-таки разумен.
— У этого мозга масса принципиальных отличий от человеческого…
— Но разумен.
— Слишком много отличий, чтобы утверждать наверняка, — замялся Войчек. — Разбираться и разбираться… Вот, например, этот участок: он сильно развит и совмещен с электрическими щупальцами, которые мы исходно расценили как защитный механизм…
— Речь, — равнодушно бросил Христо.
— Что?
— Они говорят электрическими импульсами. Я сейчас догадался, вспомнил: этими щупальцами трогали не только меня, друг друга тоже… Если разумны — значит, должна быть речь.
…Так оно в итоге и оказалось. А соавтор утверждает, что не было у капитана никакой интуиции.
— Интересно. Мы учтем вашу гипотезу, — шеф, похоже, сдался. — Спасибо, Христо.
— И вам спасибо. Порадовали. Была еще надежда, что эти твари неразумны. А теперь получается — мы все-таки столкнулись с братьями по разуму и устроили им кровавую баню.
— Христо, реальных жертв наверняка меньше, чем выстрелов. За счет способности «братьев» к регенерации. Повреждение мозга, допустим, могло вызвать необратимые изменения, все остальное — весьма спорно.
— Меньше, больше — кто их считал, — раздраженно отозвался кэп.
— От эмоций лучше бы воздержаться, капитан, — заметил Войчек. — Контакт — вещь беспрецедентная. Нам и опереться-то не на что, кроме собственных ошибок. При этом нужно умудриться не наделать новых… Перед вашим приходом мы тут беседовали с Андреем Розовским. Конечно, Земля скажет свое слово. Но ведь Земля — там, а мы — здесь. Связь может не успеть за событиями. Уже не успевает.
…Еще бы — почти четверо суток корабль находится на ночной стороне планеты. Четверо суток связи нет в принципе, а в оставшиеся три дня она то и дело пропадает из-за наложения магнитных полей Ганимеда и Юпитера.
Но кто же мог ожидать, что на Ганимеде возникнет такая ситуация? Не существует инопланетян в солнечной системе. Они вообще только в кино существуют…
— Фиговое начало контакта, — хмыкнул капитан. — Не располагает к дружбе и сотрудничеству.
Молчавший до сих пор Розовский подал голос:
— Тем хуже для нас. Соседи, похоже, имеют численное преимущество — судя по размерам плацдарма. Их возможностей мы не знаем. К слову сказать, у слизней несколько рядов высокопрочных зубов, которыми они, по всей видимости, дробят лед или горные породы. Даже некоторые части нашего корабля могут оказаться уязвимыми, не говоря уж о полевом оборудовании. Это — лишь физиология, а уровень их цивилизации нам просто неизвестен. Любыми средствами нужно избежать планетарной войны… Капитан, вы слушаете?