Уайтбол
Шрифт:
— А вдруг тебя на платформе возможные киллеры поджидают.
— Возможные киллеры меня и в собственном купе поджидают. Вообще с ними не расстаюсь.
— Ну, хватит. Господин Ведов, что происходит — гормоны разыгрались? Не вынуждайте нас прибегать к транквилизаторам. А если на вас среднеросская атмосфера так плохо действует — можно взять обратные билеты…
Господин Ведов зашторил окно. Долго сидел в прострации, глядя в щелочку между рамой и занавеской на пролетающие мимо поезда столбы и деревья.
Ни черта не изменилось. Перевели из зимней клетки в летний вольер, всего лишь.
В Среднеросске ему дали возможность двадцать минут пообщаться с матерью. На вокзале Елена Александровна села
— …ко мне несколько раз твои журналисты приезжали. Спрашивали про детство, про все такое… — она улыбнулась. — Вряд ли остались довольны, рассказчик из меня — сам знаешь, тот еще.
— Напечатали, нет?
— Что-то напечатали… Да бог с ними. Улицу узнаешь? Мы тут два года жили. Воон там стоял наш дом, где сейчас стекляшка. А из-за стекляшки твоя школа выглядывает.
— Черт, и правда. До чего все изменилось. Тогда ж здесь совсем окраина была?
— Ну да. Среднеросск здорово вырос за эти годы. Уже двести тысяч жителей.
— Будущий мегаполис. Вообще-то понятно: Стрижиное поле неподалеку.
— Да… наворотили вы дел, — улыбнулась Елена Александровна. — Теперь, наверно, половина Земли будет работать на космос.
— Как дела у Коли?
— Хорошо. В аспирантуру поступил.
— Молодец. Будешь звонить — поздравь его от меня, — Христо усмехнулся:
— Все у тебя не как у людей, мам. Вообще-то, младшему сыну положено быть дураком, а у тебя старший — дурак.
— Перестань, что ты ерунду говоришь. Я горжусь тобой.
…Здорово поседевшие волосы, в седине кое-где — темные пряди. Вдруг пришло сравнение: береста…
Старо, как мир: девочка с глубинки.
…Поселок полудеревенского типа, полторы тысячи жителей. В поселке целых два персональных компьютера, подключенных к интернет через провайдера мэрии (гордым именем «мэрия» называли поселковое начальство). Немыслимая роскошь по тем временам.
На том же провайдере висели разные административно-хозяйственные службы, включая почтовое отделение. В одном доме с почтой располагалась библиотека: полтора десятка электронных архивов и около двухсот бумажных книг, сохранившихся еще ажно с советских времен. Лена числилась среди четырех постоянных посетителей этой библиотеки, благодаря которым заведение продолжало работать — обслуживаемое операторами почты в дискретном режиме и по предварительной договоренности.
Дед с бабкой жили в деревенском доме. У них был огород и курятник, а персоналки, страсти к чтению и прочих нездоровых амбиций не имелось. Решение дочери поступать в столичный вуз явилось родителям как ядреный взрыв. «В Москву?! Блядью на вокзале работать? Коли приспичило — езжай в Среднеросск, там тоже есть институт. Ну, один. Куда тебе больше?! И пожить есть у кого…»
Блядью на вокзале работать не пришлось. Только уборщицей в маклерской конторе, и то поначалу. Институт окончила с красным дипломом, нашла неплохое место в совместном предприятии: приличная заплата, загранкомандировки.
В конце концов, вышла замуж за делового партнера, и на этом везуха кончилась.
Дальше — чемоданная сага в обратном направлении. С грудным ребенком Елена перебралась из Софии в Москву. Некуда деваться было: мужа взяли на прицел киллеры. Разрыв со вторым мужем — пришлось уехать из Москвы в Среднеросск. Снимали комнату у дальних родственников. Были трудные времена, пока отец младшего сына не разыскал беглянку. Пытался вернуть — не согласилась.
Всегда была железной. И сейчас держится, даже не плачет.
Старо, как мир: есть в природе сорное дерево — береза. Растет на мерзлоте, на болоте, на крышах, на ржавых водостоках, пробивает кирпич, прорастает сквозь асфальт. Даже земли не нужно — достаточно воздуха…
— … Я ведь смогу к тебе ездить?
— Не знаю, мам.
— Теперь-то, наверно, разрешат.
…Разрешили — еще через два года.
«…Политические и экономические игры, предшествовавшие первой ганимедской, ни в какое сравнение не шли с тем столпотворением, которое приключилось после возвращения экспедиции. Престиж проекта возрос в десятки, а то и в сотни раз. Мировое сообщество озверело.
В итоге затяжной политической лихорадки изменился состав пайщиков АО «Ганимед». Две страны были вынуждены продать свои пакеты. Их место в проекте заняли Соединенные Штаты и Китай.
Внутренние соотношения сил изменились тоже. Кто-то упрочил свои позиции, а кто-то, напротив, начал их сдавать. В частности, если в первой экспедиции монополия на экипаж принадлежала России, то во втором рейсе русских осталось меньше четверти. Зато китайцев оказалось больше трети.
Надо ли объяснять, что такое положение дел не устраивало Россию?..
Сразу после отбытия корабля она организовала ряд акций престижа. Одной из них стал международный курс астронавтики, который вели выдающиеся русские спецы.
Теоретическая часть обучения проходила в Москве, практическая — на полигонах Байконура и Среднеросска. Оттуда же стартовали на Луну стажеры. Лекции по астрофизике читал легендарный Сергей Венский, курс навигации вел тигр Ганимеда Владимир Осипенко…»
Это назначение оказалось фатальным для Володи.
Среди курсантов было несколько начинающих пилотесс из разных стран мира. Ближе к концу второго семестра Осипенко запросил разрешения на брак с одной из своих студенток, представительницей все того же «наглого» Китая.
Володю разубеждали и предупреждали, но и так уже озверевший от постоянного давления «тигр Ганимеда» окончательно потерял осторожность. Запахло скандалом…
В один прекрасный день, по пути в местную командировку, Осипенко попал в дорожную аварию и скончался от ран в подмосковном госпитале. Его несостоявшаяся жена в следующем семестре была отчислена за неуспеваемость.
Ближайшим родственникам «тигра» популярно объяснили, что его родина — скромный Новгород — отнюдь не место для останков космонавта с мировым именем. В Москве, в Колонном зале, состоялась помпезная панихида, после чего тело в цинковом гробу было доставлено в Среднеросские края и не менее помпезно похоронено на кладбище космонавтов.
По возвращении на Землю бывший капитан ни разу не видел своего штурмана. Вот, довелось увидеть — в гробу.
Глядя, как засыпают могилу, Христо мог думать только об одном: этого не должно было случиться, потому что никакой аварии не было, потому что никто никогда не держал Володю на мушке, потому что первой ганимедской не существовало, потому что…
…Как разговаривать с журналистами на похоронах, Христо Ведова, разумеется, проинструктировали. Чуть ли не наизусть заученные фразы выскакивали сами собой, а взгляд «безумного капитана» бесцельно гулял вокруг — по кладбищенской ограде, деревьям, автобусам. Ни с того ни с сего остановился на спецкоре издания «Космос». На парне была черная майка с символикой журнала: три светлые фигурки на ледяной поверхности какой-то планеты, а за их спинами — огромный восходящий диск… Уцепившись за эту картинку, взгляд почему-то никак не хотел скользить дальше. Почудилось — будто не диск на заднем плане, а огромный освещенный конус. Трое стоят у подножия конуса, без шлемов, с посеребренными инеем волосами. Один из них — Володя. Двух других Христо не узнал.