Убегающий ручей
Шрифт:
Чадило допотопное –
Ни дом, ни конура.
Анюта – баба яркая,
Тут всякий ей знаком.
Покладистая, жаркая
Не с каждым пареньком.
Соседка – соседке…
Принесла в подоле
Сына, слышь, кричит…
Мамка недовольна,
Батюшка сердит.
Этакая дочка!
Тут бы злился всяк
Родила
Сразу, просто так…
Знамо, чадо любят,
Как – и не сказать.
Веселят, голубят
Бабка, дед и мать.
Жизнь в потёмках наша…
Бабке тьма забот.
Говорят, папаша
Свататься придёт.
Исповедь егеря
В гостиницу районную
Из королевства зла
Живым жгутом зелёным
Гадюка заползла.
На крики – ноль внимания,
И шепчет мне змея
(А в злых глазах страдание):
– Ты, видишь, я твоя…
… Детишек нарожали,
Заполнен счастьем дом.
Но всё боюсь,– ужалит,
Хотя под каблуком.
Пора медосбора
Зрелое лето, пора медосбора.
Пасечник рыж, как ромашковый мёд.
Тянутся стебли вьюнков по забору,
Пчёлами лето гудит и поёт.
Даль из цветов. На ромашковых нивах,
Там, где полощется день-чародей,
Встретите вы молодых и красивых,
Но никогда – беззаботных людей.
Гончар
Катилось солнце шаром раскалённым…
Корзины с красной глиной на спине
Носил гончар на берег оживлённый.
Река сгорала в солнечном огне.
Он глину брал, пригодную под обжиг,
Он запускал гончарные круги
И небу говорил:
– Смотри-ка, боже,
На то, как обжигаются горшки.
Перед наступлением ночи
Огненное солнце режет сноп горячий,
У реки усталой засыпает день
Заревым пожаром вечер мой охвачен,
Огненные блики в сморщенной воде.
Не искал великого я в дороге малой.
Над стезею свесила листья лебеда…
Луч сверкнул над рощей, и его не стало,
Будто в мире этом не был никогда.
* * *
Ручейком
Льётся в речку мой взгляд.
Речка светлая, Кая,
Не вернётся назад.
Не вернётся к истоку,
К основе основ,
Вспоминая дорогу
Младенческих снов.
Я и речка похожи.
Что поделать со мной?
Оглянулся, – и что же?
Детства нет за спиной.
Только память, как птица,
Шелестит в стороне.
Не забыть, не забыться…
Так уж выпало мне.
Вечерний посёлок
Если бы не холод
И не снег дорог…
На деревьях голых
Неба потолок.
Маленький посёлок,
Без огней дома.
Был бы я весёлым,
Если б не зима.
Всё собаки лают,-
Мало было дня,-
То ли зла желают,
То ль клянут меня.
Путь далёк и труден.
Мёрзну, будто наг.
Заглянуть бы к людям,
Да боюсь собак.
* * *
Серый, мрачный залив на бревне
Переплыть захотелось мне.
Прежде, чем отправиться в путь,
Ожидал я, что кто-нибудь,
Из мудрейших, проживших век,
Скажет: «Хватит глупить, человек».
Но такого поблизости нет,
Видно, житель он дальних планет,
И в его марсианской крови
Скрыто доброе «не плыви».
Философствуют люди мне вслед:
Утону я сейчас или нет.
Только мне до обиды смешно,
Я ведь выплыву, всё равно,
И на дальнем зелёном лугу
Отдохну я на том берегу.
Подсолнухи
Это осень строгая
Пощадила их,
Холодом не трогая
Красок золотых.
Золотые сполохи –
Веер лепестков.
Поздние подсолнухи –
Нет других цветов.
Поздние, цветущие…
Их недолог век.
Им судьбой отпущено
Встретить первый снег.
Волчьи побаски
Стояла лютая зима,
И рыка не страшась двустволки,
Среди отходов и дерьма
Голодные копались волки.
Конец ознакомительного фрагмента.