Убегающий след сопряженных миров. Ландора

Тишина Ольга

— Да, — я подтверждаю его предположения. — Тебриз столица Персии.

— Даже так! — не то удивляется, не то иронизирует мой спутник. — Вон оно че, Михалыч!

Иногда я совершенно не понимаю, что имеет в виду Ратмир. При чем здесь какой-то, Михалыч?

— У нас с ними торговое соглашение, — поясняю я.

— Ну и прекрасно, значит, есть вероятность, что нам помогут, — заключает он.

***

Останки летающей машины видны издалека. Они кажутся чем-то совершенно инородным на фоне прекрасного природного ландшафта, раскинувшегося на многие километры вокруг. Легкий ветерок доносит запахи гари.

— Смотри, там, кажется, кто-то есть! — я показываю рукой Ратмиру на двигающиеся между разломанными частями

цепеллина фигуры. — Все-таки кто-то выжил!

Мы убыстряем шаг, но нахлынувшая было радость, сменятся настороженностью. Это чужие, и я понимаю это так же четко, как и Ратмир, рука которого, сжав мою ладонь, напряглась, Нас тоже заметили. Неизвестные ощетинились оружием. Мне это не нравится. Совсем не нравится. Бежать глупо и мы просто стоим и смотрим, как дюжина людей приближается к нам. Все они мужчины, одетые в длинные, до колен рубахи песочного и коричневого цвета и широкие шаровары, заправленные в сапоги или высокие зашнурованные ботинки. На некоторых кожаные жилеты, с орнаментальными вышивками и разноцветными вставками. Головы покрыты платками или чалмами. Лица их бородаты, усаты и загорелы. Они окружают нас. У каждого в руках оружие — винтовки, автоматы. На поясе длинные и короткие ножны. Один из них, высокий, поджарый мужчина, явно одетый богаче других, бросает свой автомат рядом стоящему бородачу, вынимает из ножен стальной клинок и неспешно идет в нашу сторону.

— Что бы ни было, не дергайся, — шепчет мне Ратмир.

Мужик подходит к нам на расстояние полутора метра. Глаза его холодные, цепкие, смотрят оценивающе. У меня по спине бежит холодок, хотя на улице довольно жарко и солнце припекает голову. Он не спеша поднимает свою саблю, сверкнувшую отполированной сталью. Кончик ее упирается мне в подбородок:

— Ия лан мин джамал, — гортанно произносит он.

Сабля давит на горло, и я под этим давлением задираю голову. Мужик цокает языком и качает головой.

Мягко, без резких движений, но настойчиво, Ратмир отодвигает саблю от моего горла:

— Не надо так делать, брат-человек. Она ведь женщина. Не хорошо это.

Мужик свирипеет:

— Акхраж, — громко рявкает он, и сразу несколько человек срывается с места. Нас с Ратмиром пытаются растащить. Меня держат двое, заломив руки. Ратмир сопротивляется. Он неплохо дерется и двое бородачей уже лежат на земле. Но их слишком много и у них оружие. Кажется те, кто держит меня, немного отвлеклись на схватку и я этим пользуюсь. Бью наверняка, в солнечное сплетение, чтобы дух выбить из этих гадов. Получается только с одним, второй оказался проворнее. Мы кружим. Он скалит зубы. Похоже для него это игра. Звук выстрела отвлекает меня. Краем глаза вижу, как замертво падает Ратмир. Я кричу, разрывая легкие напополам. Удар и тьма.

глава 3

В детстве, я, как и все дети, обожала качели, катаясь, порой на них, до тошнотиков и головокружения. Мне нравилось взлетать высоко-высоко, когда небо кидается тебе на встречу, а потом убегает от тебя. И вот, в поле зрения попадают лица твоих друзей, с нетерпением ждущие своей очереди, а ты вновь взлетаешь, не думая ни о чем, наслаждаясь счастьем полета и секундами невесомости.

В этот раз, качели были какие-то неправильные. Я лежала на них почему-то вниз головой и видна мне была лишь земля, а не небо. Переход из небытия в реальность происходил постепенно. Сначала я услышала монотонные звуки поскрипывания, потом в нос ударил резкий мускусный запах. Мерный стук, поскрипывания и покачивания. Я, кажется, передвигаюсь. И похоже верхом на животном. Шевелиться не могу, я во что-то крепко завернута. Руки и ноги затекли и плохо чувствуются. Совершенно не понимаю, что происходит. Слышу чей-то крик, потом еще и еще. Наконец остановка. Меня снимают с животного, тащат куда-то и бесцеремонно бросают на землю. В горле саднит, ужасно хочется пить. Кто-то снова прикасается ко мне, усаживает, развязывает веревки и стаскивает с меня покрывало. Перед глазами бородатое лицо. Черные глаза смотрят жестко. Я все вспоминаю, и на глаза наворачиваются слезы. Человек не обращает на них никакого внимания. Он подносит к моим губам кружку и наклоняет. Вода льется по подбородку мне на грудь. Я ловлю ее ртом, понимая, что могут больше и не дать. Руки связаны за спиной, и я чувствую себя совершенно беспомощной перед этим страшным человеком. Он что-то зло цедит сквозь зубы, я ни черта не понимаю.

— Что, наша красавица уже в порядке, — слышу я новый голос. Из-за спины моего визави появляется уже знакомое бородатое лицо.

— Я гражданка Индокитая и требую, чтобы меня переправили в Посольство.

Скрипучий смех мужчины не предвещает ничего хорошего.

— Милая девушка, здесь нет никаких посольств и ни каких дипломатических представительств. Наш султан не одобряет подобных связей. Мы тут сами по себе, — говорит он и снова смеется, но только губами. Взгляд холодный, безжалостный. Это взгляд настоящего убийцы

— Вы варвары! — зло бросаю я. Но их это не оскорбляет.

Солнце в зените. Значит, прошло два-три часа. Я осматриваюсь. Мы у подножия высокой скалы, поросшей мхом и травой

— Сейчас пойдем на подъем, — говорит мне борода. — Если не хочешь ехать на животе, как до этого, веди себя смирно. Я понятно объяснил?

Киваю головой, куда уж понятнее, тем более, когда тебе это говорят на твоем родном языке. Но они не знают кое-чего. Я поняла, что их главарь сказал тогда, приставив клинок к моей шее. «Какая красавица!» — вот что сказал этот гад.

Я с благодарностью вспоминаю Лео, ведь это была его идея, его мечта, видеть меня дипломатом. Конечно, мне не все понятно, что болтают эти люди, но общий смысл фраз ясен. Я не буду пока показывать это, пока не пойму, что происходит и кто эти люди убившие моего друга. Слезы снова наворачиваются на глаза. «Ну, погодите! — мстительно думаю я. Отольются кошке, мышкины слезы». Кто-то подводит лошадь. Я очень удивлена, видела это животное лишь на картинке. Интересно, как они умудрились их сохранить. Чем кормили в ледниковый период? Ведь лошади травоядные!

Меня сажают верхом рядом с одним из мужчин, тем самым, что давал воды. — «Руки так и не развязали, сволочи, явно опасаются, что снова заеду кому-нибудь, от души».

Лошадь мерно покачивает меня в седле. Мужик дышит в затылок. Я прямо чувствую исходящую от него неприязнь. Мы едем минут пятнадцать, по хорошо утоптанной, но не ровной, холмистой дороге. Наконец, объезжаем очередную скалу, и перед нами открывается вид на величественную Крепость.

Словно вросшая в каменную, практически идеальной, треугольной формы гору, древняя крепость гармонирует с окружающим ее пейзажем. Начинаясь на самой вершине, песочного цвета строения спускаются серпом по склону и заканчиваются длинной, извивающейся, словно змея лестницей, вырубленной прямо в толще этой самой горы. От подножия лестницы ведет дорога, по которой мы едем.

Впереди нас ждет преграда — высокая каменная стена, левая часть которой упирается в неприступную скалу, а правая заканчивается на краю глубокого обрыва. В центре стены обнаружились запертые, кованые ворота.

Шедший впереди всех всадник из нашего отряда спешился и, стянув с плеча винтовку, несколько раз грохнул прикладом о металлическую поверхность, в которой тут же отворилось смотровое окно. Мы были далеко, и я не расслышала, о чем там они там говорили. Однако через минуту ворота отъехали в сторону ровно так, чтобы мог протиснуться всадник на лошади. По эту сторону от стены я увидела еще несколько мужчин, похожих одеждой и обликом на уже знакомых мне бородачей. Все они были вооружены автоматическим и холодным оружием, будто ждали какого-то нападения.