Убей или умри! Оскал «Тигра»
Шрифт:
Мы все очень переживали, кто займет место механика–водителя на нашей машине. От механика зависело многое, к тому же экипаж — это организм, и новая часть может не прижиться, произойдет отторжение. Без взаимопонимания экипажу воевать трудно.
Но выбора у нас не было, оставалось только ждать. «Тигр» был почти готов, и вскоре нам предстояло вернуться на фронт. Не знаю, как ребята, но я места себе не находил и ждал этого момента с нетерпением.
Механик–водитель объявился под вечер, и привел его конечно же вездесущий Зигель. Парень лет двадцати, он выглядел весьма забавно — невысокий, плотный, с лицом обиженной старушки, хитрыми глазками и носом картошкой. С виду обыкновенный фермер с копной светлых, выцветших на солнце волос. В руках он бережно держал свой ранец, хотя больше ему подошел бы мешок с мукой или бочонок с пивом.
Звали его Мартин Кох. Я повнимательнее оглядел его — он был в чине ефрейтора, в петлице продета лента Железного креста второго класса, знак за ранение и знак «За танковые сражения». Руки крепкие — крестьянские, привыкшие к постоянному труду.
— На «тигре» давно ездишь? — спросил я его.
— Так точно, герр фельдфебель, — он по–простецки улыбнулся.
— В боях участвовал?
Кох кивнул.
— Тогда обойдемся без церемоний. Добро пожаловать, товарищ, — сказал я, бегло просмотрев документы. Спрашивать его о боевом пути у меня сейчас желания не было, за меня это сделают ребята.
— Помогите механику–водителю освоиться, — обратился я к ним. — Я схожу к нашей машине, посмотрю, что там и как.
В стане ремонтников все напоминало потревоженный улей: шум, лязг, гомон. Они трудились, не останавливаясь. В сумерках ярко видны были ослепляющие вспышки сварки, белые искры летели вверх, напоминая маленькие фейерверки.
Наш танк был почти готов, о чем мне сообщил пожилого вида рабочий с красными от недосыпания глазами.
— Передохните немного, — я угостил его сигаретой.
— Спасибо, — устало ответил он, прикурил и с наслаждением выпустил струю дыма. — Ну и поработали над вашим «тигром» русские. Вам повезло, что у нас нашлись запасные детали. Одной машине из «Лейбштандарта» сорвало прямым попаданием башню. Экипажу — конец, всех пятерых разметало в клочья, — рабочий поморщился, — но движок на удивление оказался цел. Вот вам детали с него и достались.
— Хорошо, — ответил я.
У кормы нашей машины был припаркован пятитонный грузовик «Бюссинг» с установленным на нём краном. Мастера аккуратно придерживали висевший на цепях двигатель, а крановщик подтравливал трос.
— Эй, аккуратнее там, болваны, не уроните! — прикрикнул на мастеров рабочий, и потом извиняющимся тоном сообщил мне: — Парни с ног валятся.
— Понимаю, — согласился я, — сейчас всем тяжело.
— То ли еще будет, — сказал рабочий и понизил голос. — Поговаривают, что англичашки и янки уже высадились в Сицилии.
— Да? — будучи погруженным в свои мысли, я слабо следил за последними событиями. — И что?
— Это ужасно, — нахмурился рабочий. — Германия стянула к Курску все силы, а теперь потребуется затыкать там дыры. А кем? Столько разбитой бронетехники я в своей жизни не видел. Мы валимся с ног, выполняя приказ: «Срочно вернуть все танки на фронт!» Не мне вам говорить, герр фельдфебель, что нам придется еще хуже. Рассказывают, что под Прохоровкой были страшные бои.
— Ладно, не расстраивайся, все будет нормально, — похлопал я его по плечу. — Лучше скажи, когда «тигр» будет готов?
— К утру закончим, — ответил рабочий.
— Спасибо! — я пожал его замасленную руку. — Удачи!
— С нами Господь, — устало произнес рабочий и, сутулясь, направился к танку.
Я побрел к своему экипажу, на ходу размышляя над увиденным и словами ремонтника.
Действительно, в мастерских и около них в очереди на ремонт скопилось множество изувеченных бронемашин. Тут стояли самоходки «Штуг III» и «Мардер», «пантеры», «тигры», множество средних танков, а также грузовики, автомобили и мототехника. Русские упорно не хотели нас пускать вперед, не давали сомкнуть кольцо. Но мы должны были переломить им хребет. Здесь, на Курской дуге, все было поставлено на карту.
Потери, судя по увиденному мной, были огромными. Я с профессиональным интересом оглядывал повреждения бронетехники. Прямых попаданий в лоб, приведших к выходу танка из строя, было крайне мало, и это давало надежду, что наша броня все еще сильнее русских снарядов. В основном «больные» прибывали в ремонтные мастерские с обычными диагнозами: выбитые или заклинившие от попадания болванки опорные катки, раскуроченные двигатели, заклинившие башни, разбитые стволы орудий. По–прежнему много было технических повреждений, вызванных недоработками. Этому были подвержены в основном новые «пантеры».
Еще я отметил множество следов попаданий на каждом танке, включая и мой. Русские до сих пор брали числом и умением, а не калибром.
Удивительно, но иваны почти перестали использовать авиацию. С чем это связано, я не понимал, но это было хорошим знаком. Я поежился, вспомнив, как несколько дней назад русские самолеты утюжили нас на поле.
Я брел, погруженный в свои мысли, как вдруг меня кто–то окликнул.
— Пауль? Пауль Беккерт!
Вздрогнув, я обернулся. Передо мной стоял Руди Винтерманн, вместе с которым мы были на переподготовке, где изучали «тигры».
— Вот так встреча! — обрадовался я.
Руди воевал на «тигре» в 3–й танковой дивизии СС «Тотенкопф». Невысокий, худощавый, с прилизанными волосами, он всегда был пижоном и сейчас не изменил своим привычкам. На нем был надет чистый мундир, на петлице красовался знак гауптшарфюрера СС, начищенные сапоги сверкали. Только лицо выдавало, насколько он устал — щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели. По сравнению с ним я выглядел босяком, выброшенным на помойку. Руди попытался меня обнять, но я отстранился.
— Ты какими судьбами тут? — поинтересовался он.
— Подбили нашего «тигра», — вздохнул я.
— Мой тоже в ремонте. Эти свиньи совсем работать разучились, — негодующе проворчал Винтерманн. — Я им сейчас устрою взбучку! Ты знаешь, через что мы прошли?! А?!
— Думаю, Руди, мы все через это прошли, — ответил я.
— Да–да, извини. Нервы расшатались. Пойдем, присядем, потолкуем? Ты ведь не торопишься?
— До завтра свободен, — улыбнулся я. — Пошли.
Мы расположились в небольшом скверике, чудом уцелевшем после боевых действий. Винтерманн, прежде чем присесть, критически осмотрел лавочку и провел по дереву пальцем.