Убей меня своей любовью
Шрифт:
– Яша! Я тебе ставлю на вид! Рассказывай немедленно! Девочки еще не скоро придут: Инга понеслась по магазинам, а Верочка с Милой прогуливаются с Машенькой. И еще не вздумай утаить – где ты взял деньги на такие дорогие шмотки. Я прекрасно помню их цену!
Напоминание о ценах чудесным образом развязало язык Якова Глебыча – он начал торопливо рассказывать про страшное происшествие, и слова из него полились с бульканьем и прихлебыванием.
– Вот так человек и пострадал за любовь, – закончил он печальную повесть. – И ведь ничего никому плохого не сделал, всего-то к чужой жене наведался!
– Это вам, кобелям, наука – не шастай по чужим женам, если у тебя дома своя имеется! – назидательно изрекла Олимпиада Петровна. – Я вообще не понимаю – отчего этот Юлиан… Юлий так долго с замком возился? Надо было сразу ворваться и пришлепнуть распутников на месте. Я вот думаю, Яшенька, это виденье тебе специально перед свадьбой кто-то свыше устроил, чтобы ты даже в мыслях… даже в мыслях!..
– А я вот думаю… – пробасил Дуся и начисто разнес всю маменькину теорию: – Я вот думаю, любовь здесь вовсе ни при чем.
– Ну как же?! – одновременно воскликнули престарелые влюбленные. – А из-за чего тогда?!
Дуся важно прошелся по комнате, почесал темечко и, не торопясь, пояснил:
– Если за любовь, то этого Степу должен был прикончить этот… как его… Юлий, так ведь? А вы, Яков Глебыч, сами сказали, что на балкон выскочила дама и попросила Юлика позвонить в милицию, так?
– Да чего ты его спрашиваешь, конечно так, – вместо любимого ответила Олимпиада Петровна. – Я только не понимаю – за что это парня могли так жестоко среди бела дня… Что он такого сделал?
Евдоким легкомысленно пожал плечами:
– А я и вовсе считаю, что это не Степу хотели придавить, а Якова Глебыча.
– Ме… Меня? – робко икнул жених и вяло обвис на подушках дивана.
Олимпиада Петровна скоренько отхлестала его по щекам и обратилась к сыну:
– Дусик, ну разве так можно? Ты же чуть не угробил своего будущего папашу! И вообще объясни подробно, с чего ты решил, что Яшу?
– Н-ну… – старательно замычал Дуся. – Я еще не знаю причины, но… А чего думать-то? Степан переоделся в ваши тряпки, не успел выйти из магазина, а на него уже машина мчится. Понятно же – Юлик не успел бы придавить, а потом вернуться к супруге, дома он был. А вот если кто-то охотился за Яковом Глебычем…
– И вовсе не за мной! – петушком выкрикивал бедняга. – Может быть, у того Степана была целая рота любовниц?! Может, это чей-то неизвестный муж?! Тем более что я видел, кажется, за рулем мужчину!
– Эка невидаль! А никто и не говорит, что за вами охотится женщина, – не соглашался Дуся. – Уезжать вам надо. И срочно.
Яков Глебыч больше не стал капризничать, он понесся в свою комнату и через минуту уже выскочил оттуда с огромным чемоданом.
– Все. Я готов. Куда едем?
Олимпиада Петровна буквально онемела от такого предательства.
– Дуся! Что он делает?! Куда намылился этот пучок недоразумений?! Он что – сматывается?! Яша!! Брось сейчас же мой чемодан! Там мое нижнее белье! Я его упаковала для своего отъезда! И вообще! Я еще не получила паспорт!
– Ничего, ирисочка моя, не беспокойся за меня, – заблестел глазами Яков Глебыч. – Я могу и один. Что мне сделается? Я знаешь как умею прятаться – о-го-го!
– Какое еще «о-го-го»?!! А я?!! – взревела ирисочка раненым бизоном. – А наша свадьба?! Вот на днях получу паспорт… Дуся, мать твою!!! Почему мне еще не вручили документ?! Что за знакомство ты такое нашел, что меня сознательно не выпускают из города?!
Дуся даже не стал оправдываться. Он метнулся в комнату, залез в тайничок и вытянул несколько крупных купюр. Ни минуты дольше он не стал задерживаться дома – беда подступала как-то совсем уж близко к его родным, надо было действовать, а для этого мать и Машеньку нужно срочно отправить в безопасное место. Черт, и кто же так хочет, чтобы они уехали? И для чего?! Ограбить, что ли, хотят? А может, чем черт не шутит, охотятся за самим Дусей?
В паспортном столе ему попалась на редкость коварная дама. Сначала она выудила у Евдокима все деньги, потом туманно пообещала содействие, а затем торжественно объявила, что паспорт Олимпиада Петровна Филина сможет получить послезавтра до двенадцати часов. По обычной очереди, без дополнительного капиталовложения, этот документ госпожа Филина могла получить тоже послезавтра, однако ж после четырнадцати ноль-ноль. Временная и денежная разница впечатляла. И все же Дусик уже ничего не смог поделать – ускорить процедуру дама была не в состоянии, а деньги возвращать отказалась наотрез.
– Да и ладно, завтра еще как-нибудь дома пересидят, зато потом… – бубнил себе под нос Евдоким, поднимаясь на свой этаж.
Все равно он сделает матери этот паспорт, а затем вплотную приступит к расследованию. Хотя нет, прямо с завтрашнего дня, да, вот так.
Дома царила тихая паника. Яков Глебыч с упоением рассказывал про утренний случай Инге, Верочке и Милочке и смаковал каждую подробность. Мало того, теперь он дополнял рассказ вскриками, вскидывал руки к потолку, кое-где даже рычал для спецэффекта и бегал по комнатам, подобно джипу-убийце. Неизвестно, чего добивался почтенный муж, но в конце его рассказа тихая и скромная Верочка Прохорова проявила железную силу воли – она быстренько упаковала сумки и бодро направилась к двери. Как выяснилось минутой позже – к себе в деревню. Только у самого порога скромно притормозила:
– Спасибо вам на добром слове, а я лучше к себе в деревню. Сегодня еще успею на автобус. Только деньги мне выдайте за те дни-то, что я с девчушкой сидела, мне они не лишние будут, деньги-то.
Олимпиада Петровна лишилась дара речи. Несколько минут она молча, с вытаращенными глазами разводила руками и шлепала губами, и только потом ее прорвало:
– Верочка!! Какие деньги?!! Что вы себе позволяете?! У вас еще не закончился контракт! – возмущенно кидалась Олимпиада Петровна красивыми словами. – Кто же будет нянчить Машеньку? Вы не можете бросить ребенка на произвол судьбы!
– Нет уж, вы меня не держите, мне этот ваш город всю печенку проел, – обстоятельно объясняла Верочка. – Машенька у вас, конечно, славная, но только я еще и своих хочу понянчить. А с вашими заморочками я тут долго не проживу! То какие-то мины пихают, то машинами наскакивают, нет уж, извольте. Я уж лучше у себя в деревне. Там на меня ни одна лошадь не кинется!
Яков Глебыч понял, что переборщил со страшилками, поэтому старался теперь все обернуть в шутку:
– Ой, я не могу! Гы-ы-ы, гы-ы-ы! Верочка! Ну куда вы собрались? Чего испугались? Подумаешь – машина дяденьку задавила! У нас вон по телевизору показывают, что каждый день в городе не только давят, но и убивают, насилуют, грабят… Чего бояться-то? Эка невидаль! У нас тут недавно в соседнем доме старушку задушили, так теперь чего нам…