Убей меня своей любовью
Шрифт:
Девушка быстро навесила на лицо озабоченное выражение и приказным тоном отчеканила:
– Евдоким! Сейчас вы выйдете, я оденусь, и потом мы вместе с вами осмотрим все ее вещи. Конечно же, надо разобраться! Мне тоже жутко любопытно – с кем я тут живу. Я недолго!
Дуся был не в восторге от такого партнерства, но послушно вышел и принялся расхаживать возле двери.
– Все! Заходите! – крикнула Инга через пять минут.
Она хоть и была без макияжа, но теперь на ней красовалось легкое платье старушечьей
«Могла бы и мини надеть, мужик же я все-таки», – мелькнула недостойная мысль у Евдокима, и он ее тут же отогнал.
– Вот это ее кровать, а вот в этой тумбочке у нее кое-какие вещи, – пояснила Инга и завистливо фыркнула. – А еще у нее полная сумка тряпья, вон в том углу стоит. Можно подумать, она сюда не работать ехала, а Дом мод открывать!
Дуся начал с тумбочки. Ничего интересного не обнаружилось, если не считать двух толстых журналов с весьма откровенными иллюстрациями.
– Так, это я выброшу, – отложил Дуся журналы в сторонку. – А больше здесь… больше здесь ничего и нет. Вот это что?
– Это чтоб ресницы загибать, – снисходительно пояснила Инга. – Вы думаете, она от природы, что ли, такая красавица? Фи!..
На кровати, естественно, нечего было и искать. Дуся все же добросовестно пересмотрел каждую тряпочку, но…
Зато в большой коричневой кожаной сумке кроме тряпья обнаружились кое-какие бумаги. В плотном полиэтиленовом пакете были паспорт на имя Ивановой Людмилы Николаевны, медицинская книжка, проездной билет на автобус, договор, который собственной рукой писала Олимпиада Петровна, и еще парочка вырезок из газеты с фотографией известного певца.
– А чего этот певец тут делает? – удивился Дуся и тут же выдвинул версию: – Он был ее тайным любовником?
– Да ну прямо! Просто он нравился ей, и все. Она нам с Веркой про него все уши прожужжала… Вы на прописку посмотрите, – прямо в ухо проговорила Инга. Она тоже с любопытством изучала Милочкины вещи. – Можно будет по тому адресу завтра наведаться.
Дуся перевернул страницу.
– Запиши куда-нибудь. Терешковой, сорок восемь, квартира сто пятнадцатая.
Инга старательно записала и теперь уже сама помогала перетряхивать цветастые платья и кофточки.
Тут же нашлась косметичка со всякими нужными дамскими вещицами.
– Инга, ты в косметике поройся, может, что-то тебя там насторожит.
– Да и рыться не надо, я уже и так насторожилась, – внимательно смотрела та на трубочку с тушью. – Это очень дорогая косметика, интересно, откуда у бедной девушки на нее денег набралось? Тут один дневной крем знаете сколько стоит?
– Сколько? – распахнул глаза Дуся.
– До фига! – вытаращилась Инга и затарахтела: – Я знаете как о таком креме мечтаю! А денег все не хватает и не хватает. А я все мечтаю и мечтаю!
– Ой, господи, так чего мечтать – возьми себе, – проявил неслыханную
Однако девушка широты души не оценила.
– Что значит – возьми?! – округлила она глаза. – Милочка вернется, мне такое «возьми» устроит! Я ж вам говорю – косметика дорогая до жути!
Дуся скривился, как от зубной боли. Он опять чуть не проболтался! Ну конечно! Инга же не знает, что Милочка уже никогда не вернется! А он-то… Нет, ну как же трудно все время врать и изворачиваться!
– Дай-ка посмотреть, – потянул к себе косметичку Дуся.
Конечно, в косметике он разбирался как баран в хирургии, однако надо было как-то сгладить свою оплошность. Он так поспешно выхватил сумочку, что половина всех этих тонких штучек высыпалась прямо в кожаный баул.
– Ну, Евдоким Петрович! – попеняла ему Инга и принялась вытаскивать кисточки и карандашики со дна сумки. – Я вам уже говорила – косметика до…
Тут ее рука замерла. Длинный наманикюренный ноготь поварихи совсем случайно подцепил обшивку, и дно приподнялось, открывая взору совсем тонкий потайной карман.
– Ну-ка… Инга, ну убери же ты голову! – кинулся в сумку Евдоким. – Ох и ни фига себе!!
Под обшивкой лежал пакет из-под обычной фотобумаги, а в пакете еще один паспорт.
– Дайте я сама, – нетерпеливо выхватила у него из рук паспорт Инга.
– Не хватай! Кто тут у нас сыщик? Ты вон иди… вари овсянку! – дернул паспорт к себе Дуся.
Инга надулась, ничего варить, конечно, не побежала, но паспорт отдала.
– Дутова Татьяна Николаевна, – прочитал Дуся. – Нет, Ин, ты глянь! Главное, паспорт на Дутову, а фотография нашей Милочки! А здесь она какая-то не такая красивая, правда же?
– Зато паспорт настоящий, видите, какая она тут молодая? – заметила Инга. – А что у нее там в прописке?
– А там… Так, пиши – Спандаряна, двести три, квартира два. Записала? Еще и по этому адресочку завтра проедусь.
– Надо сразу по этому ехать, тот наверняка липовый.
– Вот уж я как-нибудь сам, ладно? – вскинулся Дуся. – Я уж завтра без тебя, ладно? Иди, говорю, вари овсянку!
Инга и не собиралась. Она задумчиво грызла карандаш и вертела в руках паспорт.
– Так, значит, это никакая не Милочка, да? А кто тогда?
Дуся презрительно фыркнул:
– Ясно кто – скорее всего, преступница. Это она нам тут фейерверки устраивала. Маманю мою заминировала… Точно! А я еще тогда думал – чего это сапер какой-то ненастоящий! Одет, главное, так чистенько. А ведь это она его пригласила. Вот так отошла в сторонку и вызвала по телефону милицию. А кто ее на самом деле знает, кого она там вызывала? Может, и мины-то никакой не было… Ну чего ты опять пялишься на меня?! Ты же сама помнишь, мы еще все вместе обсуждали, как маманя на лавочке томилась! И Якова она хотела на машине, и…