Убей меня своей любовью
Шрифт:
Вера Петровна уселась напротив Дуси и уставилась в окно:
– Да я-то чем помогу? Я и сама не больно про эту Гориду ведаю… У нас в деревне здесь никто тебе ничего толком не расскажет. Была б жива Дарья Матвеевна, она бы, может, что и сказала, но только померла она. А мне нечего рассказывать.
– Вот оказия, – расстроенно поцокал языком Дуся. – Ай-ай-ай… И чего это они все поумирали?
– Так ведь Дарье восемьдесят девять было, не девочка уже, – объяснила Вера Петровна.
– Не девочка, а кто? Нет, я в том смысле – кто она вообще была-то? Почему она мне бы все объяснила?
Вера Петровна еще раз глубоко вздохнула и решила молча дождаться, пока Дуся наестся да и соберется
Когда Дуся уже последним блином вычищал плошку со сметаной, в дом заскочила крупная, грудастая девица лет двадцати, с тугими, точно яблоки, щеками.
– Теть Вера, я в город еду… Здрассьте… Я, грю, сейчас в город собралась, завтра на рынок молоко потащу, ты сметану свою будешь выставлять?
Вера Петровна девчонке обрадовалась, надеялась, что неприятный разговор с гостем на этом закончится.
– А чего это ты в город намылилась? Надо ж с утра!
– Дак кто ж меня утром-то повезет? А сейчас мамка в окошко глянула – к вам гости приехали, вроде из городу, так она и послала меня – иди, грит, напросись, пусть тебя на машине в город свезут, наше молоко продашь, да и Фадеихи прихватишь, ежли ей приспичит. Вот я и прибежала.
Дуся кашлянул и вежливо поинтересовался у хозяйки:
– Это она про мою машину говорит, да?
– Ну! – бесхитростно подтвердила девица. – А чего? Ведь не на себе ж вы меня потащите! А на машине так чего ж не свезти? Мне так мамка и грит, ежли по-доброму-то попросить, чего не свезти-то… Вы ж поди не чужой тетке Вере, правда? Поди, Женькин дружок какой. А то чего б она вас сметаной кормила?
Бесцеремонность девицы начала утомлять. К тому же при ней совершенно не было никакой возможности поговорить. Зато сама она не умолкала ни на минуту:
– Не, мамка б никогда не стала кого попало баловать. Вы знаете, сколько сейчас сметана-то на рынке стоит?
– А ты знаешь, сколько сейчас стоит доехать до города на такси? – не удержался Дуся.
Девушка не смутилась, а еще шире распахнула наивные очи.
– Конечно, знаю! Меня поэтому к вам мамка и отправила – напроситься. За себя, поди-ка ж, платить станете? А я так, тихонечко рядом проедусь… А вы скоро поедете-то? А то вечером мне боязно, вдруг Люська убежит куда. Ой, вы ж не знаете, Люська – это моя сестра! Она в городу живет, а я к ей еду сейчас. Так скоро? Вы уж поторапливайтесь.
– Да не получается у меня поторапливаться! – отчаянно выкрикнул Дуся. – Сижу тут, сижу, все блины уже съел, а Вера Петровна никак не разговорится!
Девица медленно повернулась к хозяйке и уставилась на нее, как на врага.
– Вы чо?! Вы чо молчите-то? Говорю ж – вечер скоро настанет! А мне потом чего ж – возле Люськиного подъезда до утра с этими банками маячить?! Говорю же – убежит она, непутевая она у нас!.. А вы, дядечка, у меня спросите! Я вам все обскажу. Чего надо-то?
Дуся горько махнул рукой:
– Да чего ты там обскажешь-то… Вера Петровна, а она Олесю Гориду знала?
Вера Петровна снова насупилась. А девчонку прямо подбросило:
– Гориду?!! А кто ж их у нас не знает! Ха! Сидит он еще тут! Конечно, знала! Тут ить что было-то…
– Молчи уж, погремушка, – незлобно оборвала ее женщина, по-старушечьи вытерла рот и начала: – Раньше-то у нас деревня побогаче была. Работали все, кормились на земле, хорошо было. У нас даже горожане покупали дома. Ну, вроде как заместо дачи. Сначала сюда приехали Дарья Матвеевна и Наум Лукич. Они еще тогда в городе работали, в деревне бывали наездами, а после-то, когда на пенсию вышли, и вовсе здесь обосновались, постоянно жили…
– Ага! – не утерпела девчонка. – У деда Наума такой са-а-а-д бы-ы-ы-л… И никогда не ругался, мы у него даже ничего не хорьковали – ни там яблоки, ни ягоды никакие, потому что он сам всегда угощал. Я помню, помню, точно вам говорю!
Дуся готов был ладошкой девчонке захлопнуть рот.
– Ага, сад был, он его и посадил, – подтвердила Вера Петровна. – И не жадничал. Хороший человек был.
– Не, и баб Даша была нормальная, да? Она тоже нас всегда угощала. Она напечет пирогов с ягодой – дух по всей деревне! А мы с мальчишками уже возле калитки пасемся, помните, теть Вера?!
Тетя Вера помнила. Она еще хотела что-то добавить от себя, но, увидев, как нетерпеливо ерзает на стуле гость, продолжила:
– У них и сыновья были. Старшего-то мы не видали, а младшенький – Валерка, был с головой парнишка, умненький, родителям помогал, за всякую работу хватался. Потом женился и уже с женой здесь появляться стал. Вот жену-то его как раз и звали Олесей. Добродушная такая женщина, шила хорошо. У нас к ней деревенские бабы с весны в очередь записывались. Ой, да самим-то бабам разве много надо?! Не для себя просили – девчонок вон одеть, у нас же тут одежку по размеру тогда и не купить было. А хотелось детишек побаловать. К тому же Олеся шила бесплатно. Ну, бабы ей, конечно, кто молока парного притащит, кто яиц свежих, а она и не брала. Руками машет, отнекивается. Так наши бабы им на крыльце оставляли. А потом Валерка здесь участок взял да и свой дом поставил, чтоб рядом с родителями. Правда, жили в городе, но каждое лето Олеся тут была, с дочкой Леночкой. А уж Леночка какая была – картинка! Мой-то Женька как ее в первый раз увидал, так сразу мне и сказал: «Мам, я на Ленке жениться хочу, спроси – она не против?» Ну чего там, он тогда совсем мальчишкой был…
Девчонка встрепенулась.
– Ой, теть Вера! Ну чо вы такое говорите?! Прям врет и врет! Ваш Женька всегда за мной бегал! Он еще в школе меня всегда краской красил. Нет, главное, я стою такая, да? А он окошки в школе красит. А я такая прислонюсь к подоконнику, а он такой – раз и меня покрасит, ну будто не заметил, да? А я такая на него…
– Молчи уж ты, свиристель! – отмахнулась женщина от девчонки. – Леночка ему нравилась. Он, бывало, часами возле меня сидит, в ихнее окошко пялится. Они ж рядом с нами дом-то построили. А как только увидит, что Леночка вышла во двор, и его словно ветром сдует – сразу бежит кроликов кормить. Леночка больно кроликов любила… Все было хорошо, да вдруг Наум-то взял и помер… Говорят, можно было вылечить, да чего-то заартачился старый, не захотел к врачам. Валерка тогда горевал больно. Прям, как парнишка маленький, расстраивался, а ведь взрослый уж мужик был… Так отца любил. Вот тогда Ленька – старший брат-то и приехал. На похороны к отцу. Но недолго Валерка отца пережил. Вскоре после него и умер. Говорили – сердце.
– Да уж, – сказал Дуся. – Какая-то у вас история… Умирают все, умирают… Валерка-то старый, что ль, был?
– Да какой же старый?! Молодой совсем! – вскинулась хозяйка. – Нет, он Олеси-то лет на десять старше был, так ведь оно и хорошо, когда муж жены старше. Но сам не старый был, нет. А вот поди ж ты… И осталась Олеся с Леночкой одна.
– Ну, теть Вера! Ленка ведь уже здоровая была! – напомнила девчонка. – Она к нам в школу пришла… Ну да! Сразу в десятый!
– А я и не говорю, что она маленькая осталась. Но все равно, переживала как. Отца она очень любила! Да и как его не любить-то, такой мужик был… Женька тогда с ней целые дни проводил. Пока в армию не ушел. И Олеся переживала сильно. Она совсем к нам в деревню перебралась, говорила, что не может больше одна в городе жить без него, каждая мелочь о муже напоминает. А потом…