Убей соседа, или Хроника недавнего времени
Шрифт:
– Это любопытно. В чем же вы собираетесь меня обвинить?
– В свои дежурства вы моете места общего пользования, в частности, туалет, с добавлением хлорки, отлично зная, что у меня аллергия на это вещество. Это уже не шутки! Это умышленное причинение вреда здоровью квартиросъемщика.
– А блевать мимо унитаза – это шутки, да?!
– Низкая клевета! Я никогда не блюю! Особенно мимо унитаза!
– А ваш друг? Ну, плюгавенький? Кандыбин?
– Побойтесь бога, Лидолия Николаевна! Кандыбин – он же тишайший из тишайших!
– Тишайший… – Она вдруг взорвалась: – Нет, я не понимаю! Жить в Петербурге, в нашем прекрасном сказочном городе, и убивать время на пьянку! Вот скажите, когда вы в последний раз были в музее, только честно?!
– Если честно? На прошлой неделе.
– Быть такого не может! Ну и что же это за музей?
– А это новый музей. О нем еще не все знают. Музей водки.
– Вам бы только ерничать!
Глухое ворчание. Пауза. Затем – размеренная декламация Плафонова:
Увы, от мудрости нет в нашей жизни прока,
И только круглые глупцы любимцы рока.
Чтоб ласковей ко мне был рок, подай сюда
Кувшин мутящего наш ум хмельного сока.*
В другое время Геннадий не стал бы слушать все эти пререкания, известные ему до мелочей. Поднялся бы к себе и завалился бы спать. Но сейчас ему вдруг захотелось новыми глазами взглянуть на соседей, одного из которых надо было «убить», а другую – «упечь в психушку».
Решительной походкой он прошел на кухню и поздоровался.
При его появлении спор прекратился, лица озарились улыбками.
Лиманская, как обычно по утрам, варила себе овсяную кашу с курагой и изюмом. Она
была в своем восточном халате, обтягивающем ее полные плечи и необъятный бюст. Черные и жесткие, с легкой проседью волосы намотаны на бигуди, в колючих глазках-бусинках – неуступчивая решимость бороться за общественное благо всеми доступными средствами. По виду сроду не догадаешься, что дама состоит на учете в психушке.
Павел Плафонов – упитанный румяный тридцатидвухлетний близорукий шатен с аккуратной ниточкой черных усиков, гладко выбритым безвольным подбородком и наметившейся лысинкой на мощном затылке – как всегда по утрам жарил магазинные котлеты – до золотисто-коричневой корочки. Судя по всему, он мучился с похмелья.
– Геночка, может, вы возьмете шефство над этим неумейкой? – взмолилась
Лиманская. – Ведь в ваших комнатах тоже, наверное, слышен этот ужасный скрип, когда он мечется по комнате, будто слон по посудной лавке?!
– Нет, мы ничего не слышим, – объяснил Гена уже, наверное, в сотый раз. – Я уже давно усилил звукоизоляцию.
– Ах, какой вы молодец! И всё-то у вас ладно! Вот Паша – тоже представительный мужчина. Но совсем другого сорта. Он – как сытый кот-лежебока…
– Это я-то кот?! – возмутился Плафонов. – Да еще сытый?! Ну, спасибочки!
– Только не обижайтесь, Паша. Я говорю о впечатлении. Да, кот. А вот Гена – викинг, настоящий северный викинг!
– Полы скрипят… – проворчал Плафонов. – Вот нашли проблему! Хряпнули бы на ночь снотворного и спали бы сном праведника! А хотите, подарю вам затычки для ушей? Беруши!
– Благодарю покорно! От вас, работника культуры, такой пошлятины я не ожидала! – Лиманская поджала губы.
А Плафонов уже обращался к Геннадию:
– Кстати, я там свежие газетки принес. Лежат как обычно в гостиной на столе. Есть и «Звездная пыльца», это специально для вашей Тамары.
– Спасибо… – отвесив соседям общий поклон, Геннадий снова вышел в гостиную.
На столе и вправду лежали несколько экземпляров тоненьких, с крикливыми яркими обложками журнальчиков.
Один из них – «Звездная пыльца» – содержал гороскопы, астрологические прогнозы, всякого рода предсказания, а также инсинуации вокруг феномена человеческой судьбы. Сам Геннадий подобными текстами абсолютно не интересовался. А если и просматривал их по диагонали, то разве лишь для того, чтобы еще раз подивиться людскому легковерию. Не то Тамара. «Звездная пыльца» была единственным из журнальчиков, выпускаемых издательским домом «Балт-магазин», где служил Плафонов, который она читала от корки до корки. Бывало, что и она отпускала шпильки по адресу астрологов и прорицателей, однако Геннадий давно уже приметил, что если гороскоп оказывался благоприятным, то у Тамары улучшалось настроение, если же тот содержал указания на возможные неприятности, то она могла даже изменить принятое ранее
решение.
Второй из лежавших на столе журнальчиков назывался «Петербургские страшилки и заморочки». Именно в его редакции и трудился Плафонов. Это был остренький такой винегрет из криминала, мистики, легкой эротики, псевдозагадок истории и природы, всяческих курьезов. Когда-то Геннадий читал его взахлеб, но выяснив у Плафонова, что большинство материалов сочиняется в редакции, интерес утратил. Но журнальчик все- таки перелистывал.
Вот и сейчас он прихватил его с собой, чтобы полистать пред сном. Глаза уже слипались.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вечер.
Геннадий зашел в детскую комнату, чтобы уложить мальчишек спать. Это становилось все более хлопотной проблемой. Младшего, Диму, не оторвать от компьютера, старший упорствует в другом – отрабатывает стойку на руках, резко прогибаясь и ударяя пятками в их общую стену, отчего в серванте звенит посуда, а с потолка сыпется штукатурка.
– Сережа, мама расстраивается, когда ты делаешь так, – привел решающий аргумент глава семьи.
– Пап, но я же не могу заниматься вполсилы! – возразил тот, вскидывая дерзкие глаза.
– Ладно, вход всегда найдется. Давай сообразим, как нам приспособить для этой цели старую подушку…
Какое-то время они обсуждали эту проблему.
Сережа собирался взяться за дело прямо сейчас, но отец был непреклонен:
– Э, нет, тут за пять минут не управиться. Да и без стука не обойтись, а мама уже отдыхает. Как и Лидолия Николаевна. Вы же не хотите оказаться нарушителями закона о тишине? И нечего так улыбаться! Все! По кроватям! Но сначала признавайтесь, кто еще не успел почистить зубы?