Убей соседа, или Хроника недавнего времени
Шрифт:
С годами он все более укреплялся во мнении, что его обошли при разделе имущества, может, даже околдовали. И во всем винил только мать. Которая, что называется, пустилась во все тяжкие, заводя романы с любовниками, среди которых были и ровесники ее сына.
С матерью он практически не общался, разве что звонил ей два-три раза в год. Сама она не приезжала к сыну ни разу.
Зато сестрица бывала здесь часто, имея, несомненно, сильное влияние на брата. Старшая по возрасту и по опыту, властная натура, она долгое время была для Паши неоспоримым авторитетом.
Но минувшим
Мы расскажем об этом, но не сегодня.
ЖЕНЩИНЫ ПЛАФОНОВА
Вообще, это парадокс: он ведь видный мужчина приятной наружности, общительный,
остроумный, не лезет за словом в карман, на каждый чих у него в запасе стих ( вот и у нас рифма получилась), сам постоянно на людях, умеет сделать даме комплимент, и вообще, по натуре – кавалер, джентльмен, рыцарь. А вот постоянной подруги у него нет! Нет, и не было все эти годы, что он живет рядом с нами. И, если можно верить его нетрезвым признаниям, не было и раньше.
Такое убеждение, что он родился на свет убежденным холостяком либо же когда-то в юности ожегся так больно, что это навсегда отвратило его от желания полюбить.
Будто его страшит даже гипотетическая возможность встретить свою суженую. (Или же он панически боится получить отказ? Стать объектом насмешек? )
Так или иначе, он общается с дамами, которые явно не претендуют на многое. И которых уже наутро можно выпроводить с легким сердцем, а то и с чувством облегчения.
Доступность – вот на что он ориентируется. С этой точки зрения понятна его тяга к дамам бальзаковского возраста, явно не избалованным вниманием, которые уж точно не позволят себе никаких сюрпризов, ко всякого рода невзрачным, нескладным особам, а также к дамам легкого поведения, причем самого дешевого пошиба.
Но вот что характерно: даже с самой потасканной особой он ведет себя как вел бы рыцарь с дамой сердца: целует ручки, читает стихи, обращается на «вы», делает витиеватые комплименты, обязательно дарит цветы – хотя бы один цветочек, в крайнем случае, веточку. Никакой пошлости, ни намека на ругань или грубость! Можно утверждать, что многие из этих «разовых» дам уходят от него утром очарованными ( либо ошарашенными ). Но, скорее, его обхождением, чем сексуальными подвигами. Ибо случалось нам иногда слышать раздосадованные женские крики из-за его двери: «Ну давай! Ну что же ты?! Не можешь?!»
Так или иначе, но редко какая женщина появлялась в этом доме вторично. А самый продолжительный из его романов продолжался едва ли больше двух недель.
Впрочем, какие-то женщины, побывавшие здесь хотя бы однажды, иногда звонят ему, порой чуть не год спустя, и он вступает с ними в долгий телефонный разговор из гостиной. Очевидно, абонентки напрашиваются в гости, но Паша всегда находит дипломатичную причину отказать.
В разное время мы часто слышали его высказывания в том смысле, что он никогда не предавал своей свободы и не предаст ее впредь.
Что правда, в последний период, особенно после его болезни, Паша начал соглашаться с тем, что у семейной жизни есть свои плюсы. Вот только, добавлял он, очень трудно
Можно предположить, что на формирование его отношения к женщинам огромное влияние оказал пример его матери. Очевидно, он с ранних еще лет понял, что мать не любит отца, может, даже тайно ненавидит его, и это мироощущение получило новый толчок, когда Паша понял, что мать не собирается чтить память об усопшем.
Маслица в огонь добавила и сестрица ( об этом отдельно ).
Раньше он приводил партнерш никак не реже одного-двух раз в месяц. Да еще иногда сам не ночевал дома.
Словом, интимная жизнь у Паши хоть и вяло, но текла.
А вот с прошлого лета – после разрыва с сестрой – все как отрезало. Если же учесть, что этому предшествовало тяжелое отравление и последующий период реабилитации, то можно утверждать, что у Паши почти год не было контакта с женщинами. Точнее – около 10 месяцев. И не похоже, чтобы он особенно страдал по этому поводу. Может, было что-то в санатории, но мы говорим сейчас только о коммуналке.
Притом, ему по-прежнему звонят некоторые из его давних «разовых» женщин, и он по-прежнему ведет с ними душевные телефонные разговоры, читает стихи, говорит какие-то любезности, но от встреч отказывается едва ли не со священным ужасом. И нет исключения из этого правила.
А может, он просто постарел?
В одной из статеек в его газете рассказывалось, будто есть молодые люди, которые по неведомым причинам мгновенно дряхлеют душой, не меняясь внешне.
Может, Паша списал это с себя?
– Уф! На сегодня довольно! – выдохнул Геннадий, ставя последнюю точку. – Даже рука затекла.
– Генчик, я очень сочувствую твоей руке, то давай всё же заполним еще одну карточку, совсем коротенькую.
– Может, завтра?
– Дорогой, давай сегодня.
– А что за тема?
– «Как мы спасали Пашу Плафонова».
Он вздохнул:
–Ладно, но это точно последняя?
– Да-да, милый, последняя! На сегодня.
«КАК МЫ СПАСАЛИ ПАШУ ПЛАФОНОВА»
Нынешний новый год Паша праздновал широко.
Пил беспробудно больше двух недель кряду, отмечая новый год, рождество, святки, старый новый год, а также – заранее – новый год по восточному, лунному, марсианскому, венерианскому и прочим календарям. Плюс день печати, который он отметил ударной дозой возлияний. К середине месяца бедняга находился в состоянии, близком к прострации. Но, надо отдать должное, пил он в основном за закрытой дверью и во хмелю не только не буянил, но становился как бы еще импозантнее.