Убежище чужих тайн
Шрифт:
– Скажите, вы с ней дружили?
Меркурий Федорович заметил, что собеседница покосилась на него с откровенной иронией.
– Наверное, мне не следует так говорить, но вам я все же признаюсь, – усмехнулась Аделаида, разглаживая складку платья на колене. – У меня нет привычки дружить с женщинами. С Луизой это тем более было невозможно, потому что она стремилась всегда быть только первой, самой лучшей, самой яркой… Причем не для себя, а только для него.
– Вы имеете в виду Сергея Петровича Мокроусова?
– Именно. Быть первой можно только при условии, что все
– Да, я слышал об этой истории. Кажется, Луиза не дала вашему мужу выстрелить.
– Да, это случилось несколько месяцев назад. После этого мы с ней какое-то время не общались. А потом Сергей Петрович увлекся Надеждой Кочубей.
– А Виктор Кочубей мне заявил, что это сплетни.
– Неужели? – насмешливо протянула Аделаида. – Ну так я вам скажу кое-что – это вовсе не сплетни, а самые что ни на есть достоверные факты. Поскольку Надежда замужняя женщина, Сергей Петрович пытался скрыть свой роман с ней. Ему принадлежит большой кусок леса по ту сторону болота, и в этом лесу отец Мокроусова, большой оригинал, когда-то построил дом в виде небольшой башни. Отец уверял, что у него талант к сочинению стихов, а в усадьбе все ему только мешают, ну и построил для себя эту башню, чтобы запираться там и работать в одиночестве.
– И много он стихов написал? – с любопытством спросил следователь.
– О-о, – протянула Аделаида, сверкнув глазами, – когда он умер, его вдова заглянула в башню, куда ей раньше вход строго-настрого был воспрещен. Говорят, она нашла там несколько страниц, измаранных посредственными стихами, и бесчисленное количество пустых бутылок из-под водки и вина. Забыла вам сказать, что покойный Мокроусов был председателем местного общества трезвости…
Не удержавшись, Меркурий Федорович улыбнулся, но тут же поспешил напустить на себя серьезный вид.
– Однако какое отношение эта башня имеет к Сергею Петровичу Мокроусову и Надежде Кочубей?
– Они там встречались, – уверенно ответила Аделаида. – Уединенное место вдали от любопытных глаз, куда легко добраться и из усадьбы Кочубея, и из дома Мокроусова, – что может быть лучше? Но, конечно, они забыли, что в деревне всякий находится на виду. Кто-то заметил кого-то, и этого уже достаточно, чтобы пошли разговоры. И конечно, Луиза с ее обостренной ревнивостью недолго оставалась в неведении.
– Скажите, сударыня, вы уверены, что мадемуазель Леман знала об их романе, или же это ваши предположения?
– Никаких предположений, милостивый государь. Позавчера она сама сказала мне об этом.
– Позавчера?
– Да, на вечере у Ольги Кочубей. Она была очень взвинчена – я имею в виду не Ольгу, а…
– Я понял. Продолжайте.
– Луизе хотелось выговориться, к тому же она выпила больше обычного. Мы стояли на террасе, беседовали о самых
– Скажите, сударыня, – чрезвычайно серьезно промолвил Меркурий Федорович, – вы абсолютно уверены, что она произнесла именно эти слова? Я имею в виду то, как она охарактеризовала своих знакомых…
– У меня хорошая память, – спокойно ответила Аделаида Станиславовна. – И я ничего не выдумываю, если вы об этом.
– Благодарю за откровенность. Разрешите задать вам еще один вопрос, сударыня? – Аделаида кивнула. – Скажите, что именно вы думаете о Надежде Кочубей?
– Вряд ли мои мысли будут вам интересны, – усмехнулась молодая женщина, не сводя с собеседника пристального взгляда. – Вы же только что были в их усадьбе и, значит, успели с ней пообщаться.
– Увы, нет, – отозвался следователь с сожалением. – Когда она узнала о случившемся, то упала в обморок, а потом почувствовала себя так плохо, что через горничную попросила меня явиться позже. Разумеется, в таких условиях я не мог настаивать…
– Упала в обморок? – изумилась Аделаида Станиславовна.
– Да, а вас что-то удивляет?
– С чего это ей падать в обморок? Она же ненавидела Луизу. Скорее уж Надежда должна была хохотать и плясать от радости… И потом, она вовсе не принадлежит к тем дамам, которые теряют сознание из-за чьих-то слов.
– Откуда вам известно, что она ненавидела Луизу?
– Это ни для кого не составляло тайны. Луиза однажды упала с лошади, и Надежда выразила разочарование, что та не сломала себе шею. Да были и другие случаи – горничная Кочубеев рассказывала нашей горничной, что Надежда предлагала Луизе большие деньги, если та согласится оставить Мокроусова и уехать в Париж. Кто-то говорил, что слышал, как Надежда угрожала Луизе после того, как та отказалась…
– Кто-то?
– Ну хорошо, это был мой брат. Они ссорились в беседке в саду Кочубеев, а он вышел покурить после партии в карты и слышал их разговор.
– Правда ли, что Надежда Кочубей в запальчивости произнесла следующие слова: «Зря ты думаешь, что он твой, достаточно мне только захотеть, и тебя тут больше не будет»?
Аделаида нахмурилась. Ну конечно, надо было сразу сообразить, что беспечный Казимирчик уже успел выболтать следователю все, что можно, и даже то, чего нельзя. Хотя, с другой стороны, Курсин далеко не глуп и рано или поздно все равно бы дознался, кто и как относился к Луизе и что именно ей говорил.
– Там были слова и посильнее, – объявила Аделаида Станиславовна, сверкнув глазами. – Если верить моему брату, Надежда сказала буквально следующее: «Если ты будешь мне мешать, то я тебя убью».